– Подоить? – опешил механик. – Да я не знаю, с какой стороны и подойти к ней, не то что доить!
– А что, и правда, ребята, – сказал я, подходя к корове. – Надо что-то придумать. Самому попробовать, что ли? В детстве, помню, приходилось доить, когда мать болела…
– Конечно, товарищ командир! – подзадорил механик. – Я бы сам, да страшновато. Эх, жаль, что девчата наши, оружейницы, еще не приехали.
– А ну, неси из кабины парашют! – приказал я механику. – Уж если садиться под нее, так по всем правилам.
Механик легко прыгнул на крыло.
– А куда сдаивать будем? – крутил я головой в поисках посуды.
– Пока на землю, товарищ командир, чтобы облегчение ей дать, – сказал Колпашников, – а потом я разыщу что-нибудь… Во, во! Видите, как пошло, аж струи бьют! – подбадривал механик, бегая вокруг меня и коровы.
Вскоре нашлось и ведро. Тугие белые струи звонко ударили о донышко. Нас окружили зеваки – летчики, техники. Время от времени давали ценные, по их мнению, указания.
– А вы, товарищ капитан, ошибку в жизни сделали, в летчики пошли. Ваша планида совсем другая, – пошутил мой заместитель Рябов.
– Еще успеет перековаться. Глядишь, рядом с Золотой Звездой Героя «Серп и Молот» повесят, – поддакнул лейтенант Водолазов, гладя вытянутую морду коровы, которая от этой ли ласки или от моих усилий теперь блаженно дремала. Механик Колпашников участливо наклонился к пеструшке:
– Что же твои хозяева бросили тебя, сбежали? Видишь, мы тебя выручаем. А попалась бы такая, как ты, красавица на глаза фашистам, они бы из тебя вареную говядину сделали. Молодец против овец, а против молодца – сам овца. Стоило заявиться русскому Ивану, он и пятки показал.
Раза три я отдыхал, так немели руки, Наконец вымя коровы похудело и обвисло. Я встал и, потряхивая кистями рук, скривился от боли:
– Ой, братцы, совсем отсохли! Как теперь штурвал держать?
Увидев у самолета кучу народа, подошел замполит, подполковник Хрусталев.
– Вы что тут митингуете?
– Да вот немецкой корове на русском языке политграмоту втолковываем, товарищ подполковник, – ввернул кто-то с озорным смешком. – Может, поймет она, что ее хозяева понять не смогли.
– Поддается агитации? – улыбнулся замполит.
– Вполне. Вот ее благодарность!
Рядом с Хрусталевым поставили полное ведро с шапкой молочной пены.
Тут же, у самолета, мы дружно вычерпали теплое молоко кружками, котелками и пустыми банками из-под тушенки…
Вскоре погода наладилась, выглянуло солнце. По небу теперь плыли легкие облака. Зеленые сосны, промытые дождем, источали крепкий запах. Первая листва на деревьях радовала глаз своей свежестью.