Саймондсы двигались кружным путем, уклоняясь от крупных селений, где могли бы наткнуться на мерзкие шотландские войска. Они перемещались от деревни к деревне, находя добрый прием всюду, куда бы ни попадали, ибо для жителей дальнего севера Англии гостеприимство было не просто знаком учтивости, а необходимостью, ну а раненому воину с благородными манерами и хорошенькой молодой женщине с новорожденным младенцем сочувствовал каждый. Кроме того, шотландцы были врагами для всех, и люди с радостью помогали этим путешественникам. К концу сентября они добрались до реки Тайн и сделали крюк к западу от Хексхема. Переправились супруги на другой берег чуть-чуть южнее Эмомба, поскольку города, по всей вероятности, могли представлять опасность. Потом они двинулись прямиком на север, по долине Северного Тайна, и Сэм, облегченно вздохнув, объявил:
– Вот мы и на родной земле. Ты только подумай, Анна, мы уже почти дома!
Да, теперь они могли передвигаться более свободно, ибо это было Приграничье, куда шотландцы и по сию пору едва осмеливались показываться. Немного ниже Беллингема путники резко свернули на северо-восток, на возвышенность Редсдейл, и теперь стали подниматься все выше и выше, а земли, по которым они скакали, становились все более пустынными. У Оттерберна долина Редсдейла повернула на северо-запад, в сторону Шотландии, и Сэм, показав на долину, сказал:
– Вот земли моего отца – вон там и там, видишь, где долина сужается и холмы такие пурпурные.
Анна посмотрела в том направлении.
– Там родился мой дедушка, на Лисьем Холмс.
– Да, я знаю, – отозвался Сэм. – Даже по нашу сторону холма до сих пор еще поют о его матери… баллада о Мэри Перси, верно? Ну, поехали. Больше не будет никаких дорог, только тропы… и городов тоже не будет.
Они поскакали дальше и к вечеру подъехали к месту, где глубокая долина реки Кокет сворачивала на северо-запад и бежала параллельно Редсдейлу. Между этими двумя долинами, за Кокетдейлом, высились большие, лишенные растительности горы, Шевиоты. Супруги ехали молча, чтобы Анна могла отведать, вдохнуть, почувствовать да и услышать то, что наполняло все ее существо, подобно глубоким глоткам свежего воздуха, дурманя ей голову. Сэм время от времени поглядывал на жену, видя сияние ее глаз и возбуждение на лице. Осень уже пришла в нагорье, и по обе стороны от них простиралось море папоротника, бронзово-золотистое, подернутое рябью, словно легкое пламя. Река Кокет струилась, холодно журча по серым камням русла, то тут, то там образуя заводи, которые были загадочно тихими и спокойными, и прибрежные рябины отражались в них всем сверкающим великолепием своего алого цвета.