– Куда я должен бежать? – спросил он шепотом, хватая эгейца за плечо. Он вдруг ощутил симпатию к архонту, будто тот был его самым лучшим другом.
– Подальше отсюда. – Крто явно нервничал. – Сколько времени вы были на сканировании? Минут пятнадцать? Двадцать? Что-нибудь помните?
– Только то, что явился сюда узнать, кто убил Кормана. – Платон явно преувеличивал свою беспамятность.
Крто молчал секунду, другую…
– Я убил Кормана, – сказал неожиданно.
– Почему? Друг, почему? Корман – он скотина, конечно. Но он – талант… У него был дар, интуиция… Из-за Иммы, да? – наклонившись к самому уху эгейца, доверительно шепнул Платон. – Что он сделал?
Крто молчал – лишь воздух тяжело вырывался через его сконструированный биокорректорами нос.
– Знаю, из-за нее. И еще знаю… Только тсс… Корман что-то нашел. Десять миллиардов, понимаешь?
– Он не нашел… Он засыпал мне глаза песком. – Не сразу археолог сообразил, что эгеец говорит о песке в переносном смысле слова.
– Не хочешь говорить? А зря… Сейчас время для откровений. У меня тут дыра… – Платон ткнул себя пальцем в лоб. Архонт молчал, лишь постоянно облизывал губы. – Есть, чем заткнуть… Нет? Зря… Я как будто сошел с ума. И мне весело… Что это? Какая-нибудь местная наркота?
– Он швырнул мне песок в глаза… – прохрипел Крто.
Двери лифта открылись. Перед ними была улица. Напротив – знакомая тритонья закусочная.
Крто прыгнул вперед. Забыл, что у него теперь ноги – думал, что по-прежнему хвост. Потом опомнился. Сделал шаг. Приставил вторую ногу. Опять прыгнул – как это делают эгейцы на суше, лишенные своих кресел. Потерял равновесие и упал. Потом уселся в кресло и, ничего не сказав на прощанье, улетел. Платон стоял посреди улицы голый по пояс, лишенный рубашки, шляпы, сервисного браслета, всего… В карманах брюк только пропуск и… Археолог вытащил несколько пластиковых жетонов. Ага! Все-таки ты везунчик, профессор Рассольников, и пусть кто-нибудь с этим поспорит. Он спешно направился в ближайший магазинчик, купил рубашку, бутылку текилы, лимон и пакетик соли.
И тут почувствовал, что кожу противно жжет, и жжение все возрастает. Причем огнем горела та половина тела, что была обнажена во время сеанса сканирования. Платон глянул на руки. Они все были в мелних красных точках, будто в укусах. О, черт! Как бы он выглядел, если бы сканирование дошло до конца? Глоток текилы прочистил замутненные мозги и немного утишил жжение. Что делать? Бежать? Но куда? От кого?
Платон взял раковину с пивом из водорослей и сел за столик. Первое кафе, в котором нашлись стулья – специально для людей.