– А вам-то какое до этого дело?
– Я Рэйко, жена сёсакан-самы, главного следователя при сёгуне, – ответила она, замечая оттенок тревоги в глазах Кумасиро. – Я уполномочена расследовать недавний пожар. В какой должности вы состоите?
– Я заместитель первосвященника Анраку и его старший помощник в делах внутренней безопасности.
Рэйко показалось странным, что буддийский храм действует по военному образцу, а также имеет штат охранников. Не связано ли это как-нибудь с подземным строительством, узниками и тайными замыслами?
– Вы были самураем? – спросила Рэйко, попробовав связать воедино его шрамы, фигуру и высокомерие.
– Да.
– Кому вы служили?
– Мой род предан властителю Мацудайре, даймё провинции Этиго.
– Что вы здесь делали с Хару? – Рэйко повела рукой в сторону сироты, которая съежилась у каменной глыбы, кусая ногти.
Кумасиро окинул Хару презрительным взглядом.
– Допрашивал ее о пожаре.
– Сёгун поручил моему мужу вести следствие по этому делу, – произнесла Рэйко, подавляя гнев. Кроме того, что Кумасиро, несомненно, принадлежал к типу мужчин, не считающих женщин за людей, Рэйко ощущала в нем безграничную ненависть к ее полу. – У вас нет права вмешиваться.
– Я слежу за порядком в Черном Лотосе, – ответил Кумасиро, – стало быть, все, кто покушается на его членов или собственность, имеют дело со мной. – Он жутковато осклабился, показав неровные зубы. – Вы избавите мужа от многих хлопот, если уйдете и оставите Хару мне. У меня она живо сознается, а сёсакан-сама получит того, кого искал.
"Вот и еще один, готовый свалить все на Хару".
– Откуда вы знаете, что Хару виновна? – спросила его Рэйко. – Где были вы в момент совершения убийств?
В глазах Кумасиро промелькнуло удивление – священник явно угадал ее намерение представить его главным подозреваемым.
– После заката я, как обычно, осматривал храмовую территорию, а остальную часть ночи провел у себя в помещении. Мои помощники подтвердят это – они постоянно со мной.
"Очередное сомнительное алиби, которое нельзя опровергнуть", – уныло подумала Рэйко.
– Хару призналась, что выходила из приюта на встречу с начальником Оямой, – продолжал Кумасиро с вызовом. – А еще призналась, что они были любовниками, а тот дом выбрали местом своих порочных игрищ.
Для Рэйко его слова были как удар в живот. Даже если Кумасиро вынудил Хару сделать такое признание, рассказ сына Оямы о ее связи с убитым подтверждал эту версию.
– Это правда? – обратилась к ней Рэйко, предчувствуя недоброе, – Ты встречалась с Оямой в доме, где он погиб?
Девушка уронила голову. Ее неподвижная, безмолвная фигура с лицом, скрытым за длинными прядями волос, казалась живым воплощением вины. У Рэйко похолодело в груди.