Когда вошел Лещинский, Павел спал. На потемневшем от ветра лице отчетливо
выделялись красные пятна скул, прорывался хриплый кашель. Скитания и ночевки в сырых
ущельях разбередили заживавшие легкие, недавнюю рану. Последние двое суток Павел
двигался к форту словно в тумане, подолгу лежал на камнях и ракушках, устилавших берег
моря, бредил.
Океан был пасмурный, серый. Тяжелая волна однотонно швыряла гальку, растекалась
по мокрым, обточенным прибоем камням, медленно отступала. Кругом тоже было тускло и
голо, темнели вдали острова архипелага св. Лазаря невысокие скалистые утесы. Над ними,
над морем и лесом плыли пухлые дождевые тучи. От залива Норфольк-Саунд на Ситхе до
самых островов Шарлотты редко выдавались ясные дни.
Забылся,шепотом сказала Серафима, преграждая дорогу Лещинскому в горницу,
где лежал Павел.
Похудевшая, в черном головном платке, она недобро глянула на временного начальника
форта, хотела прикрыть дверь. Но Лещинский уже ступил через порог, и женщина смолкла.
Иван Александрович? тихо вдруг позвал юноша, поднимая с подушки голову.
Ты?
Лещинский шагнул вперед, порывисто приблизился к изголовью лежавшего.
Павел Савелович...зашептал он возбужденно, словно не в силах сдержать радость от
встречи.Матерь божия!.. Сколь ночей провел я без сна. Не верил в погибель. Не верил.
Не давая Павлу встать, он положил руку на влажные волосы, закрывавшие лоб больного,
весь насторожился, ожидая услышать самое страшное. Пальцы дрожали, пульсировала на
виске тонкая синяя вена.
Однако ничего не произошло. Павел не догадывался о предательстве, выстрел считал
направленным с пиратской шхуны. Прямой и великодушный, он хотел видеть лучшее,
побороть невольную неприязнь к бывшему своему помощнику.
Господин Лещинский!выговорил он с искренней радостью и, несмотря на попытку
удержать его, решительно поднялся.Живы? Вернулся? Слава тебе...
Перекрестившись, он сел на кровати, быстро, беспорядочно расспрашивал об остальном
экипаже, о корсаре, перескочил на дела колонии. Про отъезд Баранова ему уже сообщила
Серафима, но он только сейчас по-настоящему очнулся и с лихорадочной торопливостью
жадно набросился на собеседника. Раскрасневшийся и возбужденный, подмяв под себя
подушку, спрашивал, слушал ответы и снова спрашивал.
Лещинский теперь совсем оправился, но обращение его не изменилось. Все так же
охотно и радушно отвечал он Павлу, сетуя на трудности, на долгое отсутствие правителя,
на непрекращавшиеся болезни среди промышленных. Будто отчитывался перед начальником.
Он даже намекнул, что наконец-то сможет передать управление крепостью. Намекнул и
сразу выжидающе замолчал. Но Павел его не понял.