Баранов подошел к камину, сел, протянул над затухавшими углями руки. Теперь по
комнате шагал отставной лекарь, то сдвигая, то надвигая на лоб очки, что-то бормотал,
затем снова вернулся к карте, вынул из жилетного кармана обрывок шнурка, стал измерять
расстояние от Ситхи до островов.
Правитель размышлял. Высказанное Крулем так легко и скоропалительно давно было
затаенной мечтой, продумывалось не одну ночь. О Гавайях он знал много, может быть,
больше других; собранное крепко держал в памяти. Дело колоний, неотступная забота о
пропитании, малолюдство каждый раз отодвигали назад его планы, требовали всех сил.
Умный Томеа-Меа тоже искал встречи. После битвы в Моко-Гуа, победы над Ко-Ике-
Ули, властелином островов и своим двоюродным братом, новый король хотел дружбы с
Барановым. Щедрый и добродушный, заглазно подарил ему остров, выстроит моран
коралловую хижину на берегу лагуны, окружил ее изображением богов. Пору дождей сам
проводил в том дворце вместе с женой Кепуо-Лани, дочерью убитого деспота. В правителе
русских колоний видел силу и доблесть возможного союзника Страх перед Барановым и
уважение к нему всех моряков, проходивших на своих кораблях мимо Гавай, увеличивали
заинтересованность короля. Но встретиться не удавалось.
Вчера еще был разговор с Павлом и Кусковым. Гавайские острова и Калифорния могли
дать продовольствие для всех заселении компании от Ситхи до редута св. Михаила за Полярный
кругом. Зерно и картофель можно было посылать даже в Охотске.
Управимсяпоедешь, Иван Александрович,задумчиво сказал он помощнику.
Губленого губить нечего,ответил Кусков.Попробую.
Помощник правителя до сих пор не мог простить себе исчезновения 0Кейля. Он обшарил
почти все бухты Китайского моря заходил по пути в Макао, но корсар окончательно сгинул.
Один только раз, в португальской таверне, наткнулся Иван Александрович на следы
пограбленной рухляди. Танцовщица Ли-Сян плясала перед матросами, и вся одежда ее
состояла из серебристой шкуры секача, обернутой вокруг бедер. Кусков купил ночь
танцовщицы, чтобы найти знакомую метку. Девушка потом долго плакала от оскорбления.
Русский швырнул горсть пиастров на приготовленное ложе, схватил мех кота и ушел из
бамбукового жилья. Однако шхуна пирата снова осталась неуловимой.
Павел был рассеян и против обыкновения плохо слушал. Потом, сославшись на
необходимость закончить крепление вант на новом судне, торопливо ушел. Вчера, после
неожиданной встречу с Наташей, почувствовал, как дорога ему молчаливая, суровая на
вид, его синеглазая спасительница. Свидание вышло коротким недоговоренным, но сердце
подсказывало радость.