И это было в те дни, когда корабли Лисянского, Хвостова и Давыдова прославляли
русское имя, когда каждое судно из Санкт-Петербурга, Кронштадта правитель ждал с
горделивой радостью и мечтал поставить в пример всем чужеземцам, показать диким...
Прикажи арестовать виновных,сказал наконец Баранов.
Он произнес это тихо, спокойно, словно отдавал обычную команду. Но и Кусков, и
Круль заметили, как осунулось его лицо, еще больше сгорбилась спина.
Распоряжение было такой необычайной важности, что Кусков на минуту опешил. Потом,
спохватившись, направился выполнят приказ. Зато доктор Круль ликовал. Заносчивость
офицеров его мало трогала, во время пути он достаточно успел перессорить и: между собой,
но твердость, выказанная Барановым, сила дух и воли убедили его окончательно, что
правительчеловек, с которым можно совершать большие дела. И кроме того, разыгрывался
настоящий скандал. К ним бывший лекарь всегда был не равнодушен.
После ухода Кускова в зале стало совсем тихо. Билась о стекло и звенела жирная зеленая
муха, треснуло просыхающее бревно Баранов сидел к доктору спиной, и теперь видно
было, как напряглись все его мышцы. Точно правитель ждал нового удара.
Круль тоже притих. Однако долго без движения высидеть не мог, события разворачивались
слишком остро и решительно. Поднявшись с табурета, на который присел во время посещения
Ива на Александровича, доктор кашлянул, пробежался к двери, хотел выглянуть, но под
окнами раздались крики, шум, прогремели стремительные шаги. Затем обе половинки двери
распахнулись и в горницу ступил, придерживая тяжелую саблю, капитан-лейтенант.
Командир «Святителя Николая Мирликийского» был совершенно бледен. Даже кончики
пальцев, которыми он сжимал ножны палаша, стали мертвенно-бледными. Тряслись губы.
Вы... сударь...сказал он, с трудом переводя дыхание и стараясь держаться спокойно,
изволили арестовать моих офицеров... За предерзостный акт...
Спокойствия не получалось. Руки дрожали, судорога покривила рот, обмякли и казались
приклеенными длинные бакенбарды Несколько секунд капитан не мог продолжать.
Господин купец...усилием воли он наконец заставил себя отдышаться, шагнул к
очагу. Лицо и шея его вспотели, медленно наливались кровью.Вы слишком много здесь
распоряжались. Сей же минут приказываю явиться на судно. Неслыханное и дерзкое
оскорбление его величества государя императора... Всего российского флота...
Капитан вдруг запнулся, открыл рот, судорожно глотнул воздух. Потом закричал
пронзительно:
Немедля освободить! Холоп! Торговая крыса!..
Молчать!