Баранов снял со свечи нагар, закрыл бюро. Лысый и старый, не мигая, глядел на
светлое пламя огарка. Словно видел будущее...
В дверь постучали. Он недовольно отложил вынутые из стола бумаги не любил, когда
его тревожили в эти утренние часы, встал.
Ну, кто там?
Он подумал, что, наверное, Серафима решила спозаранку заняться уборкой, и хотел
уже отчитать ее, но стук повторился еще раз тихо, осторожно, словно скреблась кошка.
Домоправительница так не стучала.
Ну? повторил правитель громче.
Лязгнула клямка, и в горницу вошел Лещинский, Он был бледен и понур и казался
глубоко взволнованным. Поклонившись Баранову, Ленинский несколько секунд стоял у
порога, затем торопливо и как-то судорожно бросился вперед, упал на одно колено и,
схватив руку правителя, прижался к ней влажным, холодным лбом.
Чего ты? изумленно отступил Баранов.
Неожиданная выходка бывшего помощника удивила его, заставила нахмуриться.
Сдержанный и всегда спокойный на вид, он не терпел никаких аффектаций, относился к
ним пренебрежительно, презирал и высмеивал, а часто резко обрывал слишком
возбужденного собеседника. Суровая жизнь обряжала и отношения в суровые и простые
формы. Только Павлу прощал порывы.
Лещинский наконец поднялся, передохнул, словно пробежал не одну милю, и,
порывшись за пазухой, вытащил оттуда небольшой, сложенный вдвое листок бумаги. На
оборотной стороне листа виднелись короткие прямые строчки. Ровно восемь. Это были имена
участников заговора, и крайним снизу значился Павел.
Баранов выслушал Лещинского спокойно. Несколько раз переспросил подробности.
Так же спокойно и не торопясь отдал распоряжения. Лишь по согнувшейся спине, по
набухшим, побелевшим векам можно было догадаться о тяжелом ударе, причиненном
известием.
Правитель не сомневался в достоверности слов Лещинского. Последние недели чуял
сам среди промышленных что-то недоброе, чье-то упорное, враждебное влияние. Но хлопоты
по отправке корабля, заботы о провианте, бесконечные думы и тревоги о завтрашнем дне
лишали возможности заняться настроением обитателей поселка. Он понял, что упустил
главное, и на минуту растерялся. Заговорщики решили убить его, когда Наплавков будет
дежурным и обходным по крепости. Попов и Лещинский должны подойти к правителю
вместе с гарпунщиком, стрелять назначено тут же, во дворе, всем сразу. Чтобы не
промахнуться...
В крепости все проснулись. Стуча ружьями, прошел под окнами караул, певуче и гортанно
бранились возле кухни прислужницы-индианки, донесся первый удар колокола. Ананий
начинал обедню. Поп тоже, наверное, знал о заговоре и, может быть, собирался благословить
бунтовщиков... Завтра они сойдутся у Лещинского, подпишут обязательство и назначат день...