Нагнувшись, придерживая бороду, морской разбойник спустился по земляным
ступенькам, поднял над головой фонарь. Из мрака низкой небольшой пещеры, выкопанной
в земле основателями крепости, выступало несколько деревянных перегородок. На остатках
еловых веток, сенной трухи лежало внутри этих загонов десятка полтора людей. Пленники
были главным образом женщины, захваченные при разгроме русских селений.
Казалось, совсем недавно пришли переселенцы в этот край, но они стали хозяевами
всего берега. Ловили бобров и рыбу, строили селения, возводили редуты и крепости и не
давали приблизиться ни одному чуждому судну. Корсарам нужно было поддерживать борьбу
Котлеана и других вождей против русских, чтобы сохранить свои разбойничьи гавани. Робертс
вел слишком большую игру, его корабли пополняли добычей притоны Макао, рынки
Кантона, не раз огибали мыс Горн. Нельзя, чтобы в конце концов индейцы убедились, что
русские лучше защищают их от грабежа, чем они бы смогли это сделать сами. Русские
проявляют чересчур много забот о дикарях...
Два года назад Котлеан захватил главную крепость Баранова, правитель был в отъезде,
поселенцы не выдержали свирепого натиска. Почти все они погибли при защите блокгауза,
и только немногие оставшиеся в живых гнили теперь за этой дверью. Опухшие, изможденные,
они едва шевелились в своих логовищах. На полу, перед загородкой, сидела женщина. Длинные
седые космы падали на плечи, одеяние развалилось, иссохшие груди висели поверх лохмотьев.
Женщина бессмысленно глядела на вошедшего, не двигаясь, не замечая его, потом поползла
в угол. Два года она провела в подземелье,разучилась ходить.
От зловонного, затхлого воздуха погасла свеча. Робертс ощупью выбрался из ямы,
прихлопнул дверь. Пожалуй, пленные ни для чего не годились. Весной они еще держались.
Было желание завалить эту дверь совсем и больше не открывать... Однако русские благородны.
Можно завтра попробовать... Он постоял раздумывая, погладил бороду, потом спрятал
фонарь, неторопливо направился к жилью.
Из-под навеса выступил часовой, блеснул мокрый наконечник копья. Но пират даже
не глянул на индейца. Тот отклонил копье и снова отступил в тень. В ночном лагере было
тихо, умолкли собаки. Однотонно шелестел дождь.
Ночь на кекуре прошла спокойно. Шумело внизу море, слышались негромкие окрики
часовых, бродивших с мушкетами возле пушек. Время от времени с берега, где находился
лагерь алеутов, раздавался условный свистзнак Кускова. Помощник правителя сам проверял
посты.
В палатке Баранова на камне тлели догоравшие ветки. Изредка вспыхивало желтое пламя.
Полотно протекало, капли воды попадали в костер, гасили его. Тогда становилось темно.
Правитель откладывал перо и, накрыв бумагу куском бересты, раздувал огонь. Баранов
писал всю ночь. Неторопливо, слово за словом излагал он события двух последних дней,
закладку второй крепости, названной им Ново-Архангельской, планы на будущее...