Павел опустил шпагу. Сейчас конец... Крики, треск оружия, освещенные пожаром
багровые вершины деревьев, далекие паруса. Маленький, с окровавленной головой Баранов...
Всему конец... Но Арбузов успел приползти к пушке и, повернув дуло, разрядил его в
торжествующего врага. Почти в упор.
...Пушки, Баранова, остальных раненыхрусских и алеутов Арбузов погрузил на
баркас, доставил в укрепление. Зарево исчезло, видно, удалось остановить пожар. Корабли
тоже прекратили стрельбу.
Снова стало тихо и темно. Гудел в снастях ветер, хлопали фалы, неясно белели
зарифленные паруса. Лишь над кекуром до полуночи горел свет. Корабельный доктор и
монах Гедеон перевязывали раненых.
Передав общую команду Лисянскому, Баранов занялся подготовкой второго штурма.
Низенький, с простреленной навылет рукой, обмотанной шейным платком, правитель
казался еще более сгорбленным. Он быстро и неслышно ходил по палатке, обдумывал
новый план. В жилье никого не было, только за полотняными стенами лязгало железо,
стучал топор ладили упоры для пушек. Сквозь неприкрытую дверь виден был берег с
разбитыми лодками, над зеленой водой низко метались чайки.
Правитель вышел из палатки. День был теплый, солнечный. Обычные тучи ушли к
хребтам, искрилась снеговая вершина горы. Тихий, пустынный лежал океан, далеко на
рейде лесистые островки казались кустами. Лениво набегала волна, ворочала мелкую гальку.
Остро пахло гниющими водорослями.
Ни с крепости, ни с кораблей не стреляли. Под кекуром, у палаток промышленных,
слышался говор, смех. Убитых похоронили, раненые спали.
Мирный лагерь, редкий солнечный день. Баранов снял шапку, погладил лысину.
Покличь Нанкока,сказал он одному из плотников. Князька алеутского.
Из-за трусости этого тойона вчера чуть не перебили всех русских. Сгоряча правитель
приказал его повесить, но потом остыл. Нанкок пользовался большим почетом среди своих
островитян. Хитрый, маленький, еще ниже Баранова, с седой бородкой, князек отлично
говорил по-русски и даже умел писать шесть букв. Одну из них он всегда чертил на камне
или на песке и этим скреплял все свои приказания. Распоряжения, подтвержденного таким
знаком, никто не смел ослушаться.
В алеутском войске Баранова находились четыре тойона. Они командовали своими
дружинами. Нанкок был старшим.
Князек догадался, зачем его зовет правитель. Он нацепил все свои амулеты, сверху
повесил большую серебряную медаль с надписью «Союзные России», подаренную когда-то
Шелеховым.
Пришел, Александра Андреевич,сказал старик, появляясь из-за скалы, и сразу же
сел на мох. Слушать буду. Он прищурился, вытащил трубочку, повернул голову ухом в
сторону Баранова. Сделал он это нарочно, чтобы не смотреть правителю в глаза.