Но Баранов не сел.
Слушай, 0Кейль,сказал он неторопливо, словно обдумывая каждое слово,когда
дикие напали на Михайловский редут, твое судно находилось поблизости. Ныне у
Якутатского заселения. Непостижимо.
Баранов говорил простодушно, глядя прямо в лицо шкипера.
Может, стар я стал, худо соображаю. Однако после разгрома аглицкого форта тебя
тоже называли. Покажи мне, мистер, твой груз.
Это было почти обвинение, и, переводя, Лещинский невольно зажмурился. 0Кейль
еще никому не позволял говорить с собой подобным образом. За вежливый намек китайских
властей о контрабанде он убил своей культяпкой таможенного надсмотрщика. Шкиперу
обошлось это в десять тысяч пиастров.
Однако ничего не произошло. Баранов по-прежнему стоял, опираясь о доску стола.
Шкипер молчал. Лица его не было видно. Наконец правитель перестал усмехаться, вынул
часы, туже завязал концы черного платка.
Тут, сударь мой, земля российского владения, сказал он уже строго. Надлежит
сие помнить. Всякому суднишку стать на якорь мое дозволение требуется... Дай-ка огня.
Не торопясь, он снял с подставки большой фонарь с коваными железными узорами,
сунул туда свечу.
Ну, мистер, веди в трюм.
Лещинский снова ожидал удара, выстрелов, яростного хрипа, какой приходилось
слышать ему во время перехода, но и на этот раз шкипер оставался спокойным. Казалось,
он прислушивается к самому себе. Впервые за много лет натолкнулся на волю, которая была
сильнее. Потом шагнул к правителю, взял у него из рук фонарь, поставил на стол.
Там порох,сказал он почти равнодушно.Тридцать бочонков пороху.
И, обернувшись к двери, с силой распахнул ее своим обрубком.
Лодка у борта, сэр. Через пять минут я могу передумать.
Ни один мускул на лице Баранова не шевельнулся. Словно он этого давно ждал. Он
вынул еще раз часы. Срок, назначенный Луке, уже прошел. Как видно, промышленный не
добрался до крепости. Правитель нахмурился, достал из кармана сложенный вчетверо
синеватый бумажный лист, оторвал половину. Сейчас шкипер был сильнее. Чтобы не достались
индейцам, нужно купить эти бочонки и дать двойную цену. Ничего не поделаешь... Он обмакнул
гусиное перо, торчавшее в щели обшивки, старательно написал несколько строчек,
расчеркнулся.
Выгружай порох,сказал Баранов угрюмо.Плату получишь в Кантоне, у менялы
Тай-Фу. Тут три тысячи испанских пиастров. Твоя взяла. Только в другой раз...Баранов на
минуту умолк, потрогал подбородок,подумай, когда захочешь прийти сюда... Океан хоть
велик, да берега становятся тесными.
Он положил расписку на стол и, не оглядываясь, вышел из каюты. Весь переезд молчал,
сидел не двигаясь. Греб один Лещинский.