Следующий залп ранил плотника, очистил палубу от связок шкур. Осколком разбило в
руках Павла мушкет. Еще один выстрел, а потом со шхуны спустили две шлюпки.
Сопротивление стало бессмысленным. Лодки, наполненные вооруженными людьми,
уже подходили к суденышку с двух сторон. Через несколько минут пираты будут на палубе...
Тогда Павел вытащил нож и пополз к брашпилю, чтобы обрубить канаты. «Ростислав»
разобьется на камнях, но не достанется врагу.
Он не дополз. Высунувшись из люка, куда укрылся от залпов картечи, Лещинский
выстрелил ему в спину. Павел вскинулся, уронил нож и медленно свалился за борт. Слышно
было, как плеснуло море.
Чем больше в крепости разрасталась цинга, тем упорнее правитель боролся. Уже не
было слышно резкого крика воронов, редко пролетал белоголовый орел, затихли чайки.
Люди съели все, что могло идти в пищу. Под прикрытием крепостных пушек ежедневно
выезжали партии алеутов ловить палтуса и треску, но лов был ничтожен. Рыба ушла далеко
за острова. Число заболевших росло, десять человек похоронил Гедеон на новом кладбище
за палисадом.
Баранов вскрыл последний запас мешок пшена и бочонок патоки. Скудными порциями
липкой каши кормили цинготников, из еловых шишек варили пиво. Здоровые не получали
ничего. Две недели прошло с тех пор, как отплыл Павел. Осталось ждать еще не меньше
восьми.
Работы по достройке форта Баранов не прекратил. Индейцы через тайных лазутчиков
узнали о положении в крепости, несколько раз пытались напасть врасплох. Последняя стычка
тянулась два дня, тлинкиты проникли за внешнюю стену, сожгли часть палисада. Разъяренные
битвой, в деревянных изукрашенных масках, они лезли со всех сторон, не отступая перед
огнем каронад и пищалей.
Самый жестокий бой вспыхнул возле недостроенного корабля. Видно было, что тлинкиты
хотели его зажечь. Индейцы забросали судно горящими смолистыми ветками, пускали
зажигательные стрелы, но корабль был укрыт старым парусом, пожара не вышло. Все же
кое-где загорелись стружки, сухие, припасенные для настила палубы доски. Пока корабельщик
и плотники тушили огонь, нападающие кинулись к незащищенному судну. Там осталась
только Серафима и двое раненых алеутов.
Обернувшись на крики, корабельный мастер в отчаянии выдрал половину волос из
своей бороды. Десятка два воинов, голых, неистовых, карабкались по бревнам на борт. И
вдруг дикий вопль заглушил все. Пронзительный и страшный, он долго замирал в лесу.
Потом над бортом показалась Серафима. В руках у нее было громадное, теперь пустое, ведро.
Женщина вылила расплавленную смолу на обнаженные спины врагов.