Россия росла.
Она тянулась к великим водам, огромная, нетронутая земля. Американские Штаты
признавали ее права. Британская империя считала союзницей. Три мировые державы осваивали
далекое море.
Но европейские события, надвигающаяся война не давали возможности вплотную
заняться колониями, и сейчас, как и во время Шелехова, в Охотске не было гавани, догнивали
строения. Летом на рейде корабли дожидались муссона по три недели, чтобы войти в устье
реки. Таежная дорога строилась от Якутска до Май уже не один год, вырвав у топей и трясин
только сотню верст. Конские трупы устилали хребты и тундру, кони тащили всего по две
вьючных сумы.
Провиант везли на Камчатку, на Алеутские острова, доставляли тягости Российско-
американской компании до самого Иркутска. По восемь тысяч коней волокли груз для
одного судна. Скорбут и другие болезни не покидали поселка, гнилая рыба да кислое тесто
бурдюк служили пищей почти круглый год. Купцы продавали и другие припасы, но цены
были доступны не всем. Тридцать рублей пуд коровьего масла, десять пшеничная мука.
Ветры и сырость истощали поселян и казаков, кладбище было многолюднее порта. И
все же по тропам, горам и тунгусским урочищам брели люди из-за Волги и Дона, из Санкт-
Петербурга, Москвы и Калуги. Гулящие люди, монахи, беглые крестьяне, каторжники,
ремесленники, разорившиеся купцы. Дальность земель укрывала прошлое, богатую жизнь
сулили мечты.
«Амур» стоял уже третьи сутки у входа в устье Охоты. Ветра не было, пора муссонов еще
не начиналась. Сильное течение и мелкая вода мешали кораблю продвинуться ближе к
берегу.
Над низкой косой, голой и каменистой, кричали чайки. Тяжелые птицы турпаны копались
в водорослях. Бледное солнце висело над морем, медленно тянулась волна.
Деревянные строения города казались пустыми и брошенными, серела маковка церкви
с тусклым железным крестом. Отблескивало грязью болото посередине поселка. Во время
приливов лужа превращалась в озерцо. Лишь у косого амбара виднелись фигуры людей. Они
появлялись из-за домика коменданта, пропадали за скрипучей дверью жилья. Здесь было
питейное заведение, третье на городок. Порой оттуда доносились крики, а потом все стихало,
и снова Охотск засыпал. Ворочался только алебардщик, стоявший у полосатой будки
адмиралтейства, караульный солдат морской роты.
На рейде, кроме «Амура», кораблей не было. Казенный пакетбот с неделю назад ушел
к берегам Камчатки, повез годичную почту, малый груз провианта. Возле дальнего мыса
догнивал остов судна, разбившегося на барах, торчали шпангоуты.
Баранов снова спустился в каюту. Узкая каморка прибрана по-походному, на столе, под
иллюминаторомпачки бумаг, обломки сургучных печатей, несколько серебряных медалей
с квадратным ухом. Посередине медали на лицевой стороне выбит орел, а сзади редкие
широкие буквы: «Союзные России». Поощрение Санкт-Петербурга.