Одна Москва снабдить сей край людьми может и все еще половины тунеядцев не
лишится,заявил он с досадой и горечью.
С комендантом Баранов говорил по-деловому, словно не знал о его характере и сидел
не в спальне, а в канцелярии. Требовал,. а не просил. Потом начал говорить о своих планах.
Хозяин не откликался. Тихо было и за стеной, в присутственном месте. Там ждали
криков, стука разъяренного подполковника, потревоженного без дозволения, и ничего не
понимали. Раза два осторожно заглядывал в окно сам чванный канцелярский служитель.
Державе нашей большое мореходство требуется в сих местах, надежные гавани...
продолжал высказанную еще Резанову мысль правитель, глядя на шагавшего с забытой
трубкой в руке своего собеседника.Сибирские земли один дикий тракт имеют, и море
половину года замерзшим стоит... На американских землях и Сахалине верфи учредить можно,
суда строить. Расходы сии окупятся торговлею с гишпанцами, Китаем, бостонцами,
Калифорнией...
Комендант продолжал молчать. С ним давно так никто не разговаривал, да и он сам
постепенно отвык от внятной человеческой речи. Все его желания, даже самые сумасбродные,
выполнялись по одному кивку, несколько чиновников угодливо гнули спину, купцы
откупались подарками и приношениями. Лишь один настоятель церкви, молодой чахоточный
поп, хотел было выказать свою независимость, замедлив прийти с поздравлением в
рождественские святки, но был затравлен собаками и сошел с ума... Вспомнил годы юности,
порывы, потом армейскую нищую жизнь, карты, непробудное пьянство. Два чина вперед
и, по существу, высылка в далекие края...
Разбередил ты меня, правитель,сказал наконец подполковник хмуро.Сам когда-
то прожекты писал, жалел отечество... А теперь вот...
Он подошел к окну, толчком распахнул его. Застоявшийся сизый дым медленно поплыл
наружу.
На краю... На самом краю живем! крикнул он Баранову и, снова глотнув из кружки,
вытер губы концом мятого рушника, висевшего на деревянной спинке кровати.Говори!
потребовал он вдруг хрипло и быстро обернулся к гостю.Говори еще. Человеком на минуту
стану...
Баранов посмотрел на него, неожиданно усмехнулся, снял с набалдашника пальцы,
встал.
Болеть за Россию всегда должно. Одни мы с тобой, действительно, на краю. Я там, ты
тут,сказал он просто.Да теперь времена меняются. И в Санкт-Петербурге понимать стали.
А иркутским зверолюбцам кричать уже не придется, на что им всякие затеи... Я всегда
говорил, что довольно бедны были они, коли их один счет бобров занимает. Ежели таковым
бобролюбцам исчислить, что стоят бобры и сколько за них людей перерезано и погибло,
то, может быть, пониже свои бобровые шапки нахлобучат... Ну, пора, сударь. За дела
приниматься нужно. Людей собирать...