Она оглянулась на голос и увидела, что полицейские, все как один, глядят ей вслед. "Постоянно кругом какая-то публика, – подумала она. – Нам с Даниэлом, видно, не судьба побыть наедине".
– Есть какие-нибудь новости? – спросил он.
Она заколебалась, зная, что за ней наблюдают окружающие.
– Пока никаких – все уже все знают.
– Может, поговорим? Возможно, я сумею как-нибудь утешить офицера Лайэлла, если узнаю побольше о случившемся.
– Это не совсем удобно. Не думаю...
– Можешь сказать только то, что сочтешь нужным.
Маура задумалась.
– Давай посидим в машине. Она тут недалеко.
И они направились к машине, держа руки в карманах и пряча головы от порывов ледяного ветра. Маура думала о Еве Кассовиц, одиноко лежавшей во внутреннем дворике: тело ее уже окоченело, кровь в жилах застыла. В такую ночь да на таком ветру охотников составить компанию убитой не нашлось. Они подошли к ее машине и забрались внутрь. Маура запустила двигатель и включила обогреватель, но воздух, хлынувший из воздуховода, тепла не принес.
– Этот Лайэлл был ее молодым человеком? – спросила она.
– Для него это страшное горе. Не уверен, что мне удалось его утешить.
– Я бы не смогла так, как ты, Даниэл. Человеческое горе для меня невыносимо.
– Но ведь твоя работа связана с ним. Тебе приходится.
– Но не на такой стадии, как тебе, когда надо иметь дело с совсем еще свежими ранами. От меня ждут конкретных ответов, а не утешений. – Она взглянула на Даниэла. Но в полумраке салона смогла разглядеть лишь его силуэт. – Последний полицейский капеллан продержался здесь только два года. Думаю, не выдержал стресса, вот с ним и случился удар.
– Отцу Рою, чтоб ты знала, было шестьдесят пять.
– Выдержать постоянные ночные вызовы, конечно, дело не из легких, – согласился он, выдохнув на стекло, которое тут же запотело. – Полицейским тоже приходится несладко. Как и врачам, и пожарным. Но не все так плохо, – прибавил он с тихим смешком, – тем более что выезд на место преступления – единственная для меня возможность повидаться с тобой.
Хотя Маура не видела глаз Даниэла, она ощущала, что он смотрит на нее – и благодарила Бога, что в салоне темно.
– Раньше ты навещала меня, – заметил он. – Отчего же теперь не приходишь?
– Но я же была на рождественской службе, верно?
Он устало усмехнулся.
– На Рождество приходят все. Даже те, кто не верит.
– Но я же была там. И не пыталась тебя избежать.
– Неужели, Маура? Неужели ты меня избегаешь?
Она не ответила. Некоторое время они смотрели друг на друга сквозь полумрак салона. Воздух, поступавший из обогревателя, мало-помалу нагрелся, и, хотя окоченевшие пальцы у нее еще не отошли, щеки уже пылали.