– Спрашивайте, если вас что-то интересует, – великодушно позволила Одина. Вайг едко заметил:
– Ты же сама сказала, нам нельзя задавать вопросы.
– Если я разрешаю, это совсем другое дело, – отрезала она.
Пока раздумывали, что да и как спросить, стояла тишина. Первой голос подала Сайрис:
– Кто построил этот город?
– Не могу сказать.
– Почему запрещено разговаривать со слугами жуков? – спросил Вайг.
– Не могу сказать.
– Где находится большой счастливый край? – поинтересовался Найл.
– Не могу сказать.
– Просто не знаешь ответа, или тебе нельзя говорить? – осведомился Вайг.
– Не знаю ответа.
– Тогда что такое большой счастливый край? – не унимался Найл.
– Это такая земля за морем, куда уходят с миром жить верные слуги хозяев.
– Тогда можно еще вопрос?
– Давай.
– Вчера вечером, когда я назвал хозяев пауками, ты посоветовала мне забыть это слово, а не то, мол, быть мне в большом счастливом крае. Что ты имела в виду?
Одина улыбнулась:
– Это название у нас в ходу, когда мы говорим о земле, куда уходят духи умерших. Вайг попробовал уточнить:
– А слуга что, непременно должен умереть, прежде чем отправиться туда? Одина слегка растерялась:
– Вовсе нет. Они отправляются туда в награду за верную службу.
Повозка преодолела два широких проезда.
Впереди улицу перегораживала широкая стена. Когда подъехали ближе, выяснилось, что стена идет по всему проезду.
Вблизи она выглядела внушительно – огромные блоки, каждый длиной метр с лишним, выложенные так аккуратно, что никакой раствор был не нужен, чтобы скрепить их. Поверху шел ряд железных шипов. Еще несколько сот шагов, и показались небольшие окованные железом ворота.
Они оказались закрыты, по бокам стояли два бойцовых паука. Повозка подъехала еще ближе, и из небольшой каменной будки вышла женщина в черном одеянии. Одина доложила:
– Пленники, вновь прибывшие. Женщину я сопровождаю в квартал.
Служительница посмотрела на них с плохо скрытой неприязнью:
– А мужчины с ней зачем?
– Это ее сыновья. Им разрешено навестить своих сестер в детской.
Пожав плечами, служительница большим железным ключом отперла ворота и посторонилась, пропуская повозку. Братья потупились под ее презрительным взглядом.
– Почему она такая суровая? – спросил Найл у Одины.
– Мужчинам запрещается приходить в эту часть города. Попадается кто без разрешения – сразу смерть.
Здесь было на редкость пусто и безлюдно. Ни колонн рабов, ни бойцовых пауков, ни возниц, дожидающихся пассажиров.
Даже протянутые через улицу тенета казались пыльными и слабыми, словно о них давно уже забыли. Стекла большей частью выбиты, через оконные проемы видны пустые комнаты, стены во многих из них растрескались и покосились.