Но тут дверь отворилась и вошел хмурый Маньяк. Едва Константин его увидел, как сразу понял - выходных не будет. Даже одного. Уж очень тот мрачен был и сосредоточен.
* * *
Первым узриша оную печать по милости господа нашего вседержителя некий муж, в святости пребывающий. За труды великие и праведные небеса даровали оному мужу зреть невидимое для прочих. И возрыдаша он, узреша метину каинову на челе князя, но не поведал никому.
Тогда явися пред очес его некто светлый с крылами на спине и повелеша всем прочим о том поведать.
Но прахом словеса оные обернулись, ибо рек он им, но не слышали его, взывал он, но смеялись над им, взывал, но отвергали они глагол пламеный.
Из Суздалъско-Филаретовской летописи 1236 года. Издание Российской академии наук. СПб., 1817.
Глава 5 ХЛОПОТНОЕ ХОЗЯЙСТВО
… русский народ, живущий в непосредственной близости с природой, сохранил и поддерживает связь с ее разумными силами и вовсе не вследствие некультурности, а по ежедневно наблюдаемым им фактам, так как в силу своей сметливости давно бы забросил так называемые предрассудки, если бы они не имели фактического основания.
А. В. Трояновский
Окинув критическим взором князя, ведьмак буркнул:
– Хорошо тебе. Сиди и все дела верши. А у меня хозяйство в запустении, покамест я тут тебя караулю. Ежели бы не должок Всеведу - ни в жисть бы не согласился близ тебя как на привязи сидеть.
– Мы же с тобой катаемся постоянно, - резонно возразил Константин и красноречиво развел руками.
Мол, от меня ничего не зависит, и вообще я тебя не держу.
– Ну да, - понял Маньяк. - Я не я, и хатка не моя.
– Правильно понял, - подтвердил Константин. - Я тебя хоть сейчас отпущу. И вообще, по-моему, Всевед не прав. Ну, чем ты мне поможешь, ежели что случится.
– Всевед знает. Коль повелел - значится, могу подсобить. И потом, ты ведь спишь себе да спишь, а я в это время близ тебя сижу и все чую. Хлад в тебе каждую ночь возится. Ежели тебе не пособлять, ему только слабину дай на одну-две ночи, и невесть что может приключиться, - вздохнул ведьмак.
Константин спорить не стал. Ни к чему обижать человека, гм, пускай даже не совсем человека, который, тем не менее, честно соблюдает данное им слово и выполняет причуду волхва, неотступно сопровождая князя всюду, куда бы тот ни ездил. На него и так вся дворня непонимающе косится, а Епифан из ревности так и вовсе живьем готов проглотить.
– А хозяйство в разор приходит, - упрямо повторил Маньяк и хитро покосился на князя. - Ведьмы мои без присмотру поди и вовсе всякий стыд потеряли. Уже и до меня вести докатились, будто всякая нечисть голову подняла.