– Вот, Орион, ты увидел других творцов. Во всяком случае, некоторых.
– Ты сказал, что мы твои творения, – сказал я. – А у остальных тоже есть собственные, как у тебя?
– У некоторых – есть. А другим, похоже, интереснее возиться с моими, чем создавать свои.
– Выходит… это ты сотворил… мужчин и женщин Земли?
– Ты был одним из первых, Орион, – отвечал он. – А потом в известном смысле сотворил нас.
– Что? Я не понимаю.
– Ты и не сможешь.
– Ты создал человечество для того, чтобы мы могли помочь тебе, – повторил я услышанное, – когда настанет конец. Пусть остальные творцы думают, что люди помогут им. На самом деле ты собираешься повести их против богов. – Я вдруг отчетливо осознал это.
Он молча смотрел на меня.
– И тогда ты станешь самым могущественным среди богов, не так ли?
Он немного помедлил, прежде чем ответить:
– Я и так самый могущественный из всех творцов, Орион. Остальные, возможно, не согласятся с этим, но тем не менее…
Я чувствовал, как мои губы изогнулись в сардонической ухмылке. Он все понял.
– Ты решил, что я страдаю манией величия. И мечтаю, чтобы мне поклонялись существа, которые я сам же и создал? – Он печально покачал головой. – Плохо же ты нас понимаешь. Разве тебе хочется, чтобы твои сандалии поклонялись тебе, Орион? Разве для счастья твоего нужно, чтобы твой меч или нож, спрятанный под короткой юбкой, провозгласил тебя самым великим из всех, кого они знали когда бы то ни было?
– Не понимаю…
– И не поймешь… Разве ты сможешь представить себе, даже во сне, все, с чем нам приходится иметь дело? Орион, я создал человечество, да, но по необходимости, а не для того, чтобы мне поклонялись! Вселенная огромна и таит в себе множество опасностей. Я хочу защитить этот континуум, сохранить его, защитить от сил, сущности которых ты даже не можешь себе представить. Остальные трясутся и ссорятся, а я действую. Я создаю. Я повелеваю!
– И для того, чтобы ты достиг своей цели, необходимо, чтобы Троя победила в этой войне?
– Да.
– Именно для этого тебе потребовалось уничтожить звездолет, на котором мы летели? Понадобилось убить женщину, любимую и любящую?
На миг он показался мне почти смущенным.
– Ты помнишь это?
– Помню звездолет, взрыв. Как она умерла у меня на руках, как мы умерли оба.
– Я оживил тебя, вдохнул в тебя жизнь.
– А ее?!
– Орион, она была богиней. Я могу оживлять лишь тех, кого создал сам.
– Если она была богиней, почему же она умерла?
– Боги и богини смертны, Орион. Россказни о нашем бессмертии несколько преувеличены. Так же как и благочестивые хвалы нашей доброте и милосердию.