— Только не фотографический аппарат! — крикнул Лопухин, проворно развязывая шнурки на лаковых штиблетах. — Мишель, ты чего ждешь? Раздевайся, живо!
Немного заведя стрелку манометра за красную черту, Гжатский резким движением погасил топку, перекрыв кран подачи керосина. Быстро отсоединив шланг, швырнул за борт топливный бачок. «Умно, — подумал Лопухин. — Молодец лейтенант. Может, мы и разобьемся в лепешку, но теперь, наверное, не сгорим…»
Стрелка манометра медленно поползла против часовой стрелки. Никто больше не смотрел на нее. Паровой двигатель еще пыхтел, еще крутились шкивы ременной передачи, еще вращались лопасти винта, гоня подбитый воздушный корабль к спасительному водоему, и это было главное. А еще то, что снижение на минуту замедлилось.
Но вскоре продолжилось вновь. Баллон сдувался прямо на глазах. Было странно, что он еще держится в воздухе.
За борт летели ботинки, брюки, сюртуки. Лопухин безжалостно расстался с револьвером и не без сожаления — с тростью. Он и цесаревич остались в одних кальсонах, Иманиши — в подобии полотенца, обернутого вокруг бедер и пропущенного между ног. Гжатский раздевался одной рукой, другой держась за штурвал.
— Что еще можно сбросить? Думайте!
Иманиши решительно взял слово:
— Я почту за честь прыгнуть вниз. Это будет хорошо!
Поклонившись, он уже хотел осуществить свое намерение, но был схвачен графом за набедренник.
— Отставить! Запрещаю! Не такой ценой, верно, Мишель?
Цесаревич механически кивнул. Он не смотрел на японца, его завораживала приближающаяся земля.
— Когда речь идет о долге, цена не имеет значения. — Иманиши вновь поклонился, но попыток самоубийства больше не предпринимал.
— Кажется, сбрасывать больше нечего, — сказал граф, когда мундир лейтенанта улетел вслед за остальной одеждой. — Разве что двигатель. Но ведь он нам нужен.
Одним взглядом Гжатский оценил скорость падения, замедляющийся темп вращения воздушного винта и расстояние до водоема.
— С таким весом не дотянем. Разве что… Вы правы, граф. Надо сбросить двигатель. Где инструменты? Здесь был такой зеленый ящичек…
— Сброшен.
— Черт! Тогда нечего и думать. Не дотянем с полверсты. Готовьтесь к удару. Советую не оставаться в гондоле, а забраться на киль.
— Подождите!
Отстранив лейтенанта, граф осмотрел крепление двигателя. Покачал головой.
— Убедились? — спросил Гжатский.
— Отсоединить двигатель мы не сможем, — признал Лопухин. — Но можно попытаться выбить заднюю стенку гондолы. Тогда она выпадет вместе с двигателем. Отойдите-ка!..
Он ударил ногой. Послышался треск. Стенка устояла.