– Тише… Так пойдем?..
Я осторожно повернул голову вправо. Два силуэта выделялись на фоне темного неба. Это было даже красиво, Я ждал, что ответит Артем Чехоев – его голос я узнал сразу же.
– Сейчас… Только одеяло возьму…
«Одеяло? Зачем им одеяло?» – И тут же устыдился. (Для чего мужчине и женщине нужно в южную, вязкую ночь одеяло?.. То-то и оно…)
– Да брось ты… Одеяло еще… Я соскучилась… Ну…
Я видел, как силуэты слились и, вроде бы, они начали удаляться. Осторожно, прижав к груди кобуру, в майке и плавках, я слез с койки и, давя грядки, двинулся за ними. Но тут, где-то слева хрустнула ветка, и я услышал быстрые тяжеловатые шаги.
– Опять, кобель?! – Дальше прозвучала длинная тирада на незнакомом мне языке.
Я узнал в кричавшем Чехоева-старшего, бежавшего за сыном и незнакомкой. Проклиная все на свете, я припустил к задней калитке, куда они направлялись. И тут же натолкнулся на Артема. Набежавший сзади старик чуть не сшиб меня… Все же, обогнув Артема, я выскочил через калитку на пустырь – берег реки, косо нависающий над бурлящей водой.
Никого. Я огляделся… Мы стояли, омытые неоновым светом полной луны. Старик с палкой в руках. Артем в блестящей куртке. И я – в плавках и майке, прижимая к груди неуставную кобуру из замши, которую выстрочила мне мама.
20. ИЩИТЕ ЖЕНЩИНУ! (Илюхин)
– Тебя хотели убить, Артем. – Устало сказал я и посмотрел на часы, – неужели ты еще ничего не понял?!
– Честь мужчины не позволяет мне называть эту женщину. Она замужем, – в который уже раз повторил Чехоев-младший.
…Я понимал, что Шимановский и Чхеидзе по головке меня за эту инициативу не погладят. Но до гостиницы и райотдела было минимум полчаса ходу. А я не мог дать Чехоеву эти полчаса. Он, по-видимому, упрямо не хотел верить, что мог стать жертвой любимой женщины. Либо… Либо она к похищению у него оружия действительно никакого отношения не имела.
Я мучительно соображал: видела ли эта незнакомка меня? А если и видела, то поняла ли, кто я? 8 общем-то мое появление было естественно – услышал человек крики и прибежал…
Старик Чехоев подавленно горбился у стены, в тени, отбрасываемой плотным матерчатым абажуром. Известие о том, что родной сын выкрал у него десять лет назад пистолет как-то мгновенно состарило его.
– Хорошо, что мать твоя умерла, – только и сказал он.
Я понимал, что нарушил инструкцию, данную мне Шимановским. Вадим Сергеевич считал, что я должен был подключиться к событиям лишь в самую критическую минуту – понимай: когда Чехоева-млад-шего придут убивать. Но кто может сказать, что незнакомка пришла не за этим?