Ответом Кивы послужила холодная улыбка, и глаза, блестевшие чем-то, что выходило за рамки простой ненависти.
— Ты видел ларакена. Его мощь тебе прекрасно известна. Вся твоя магия и века жизни были украдены при сотворении этого монстра. Ты постарел на сотни лет за часы, наблюдая, как он появляется на свет. Ты видел шрамы, оставленные его рождением — ты ухаживал за мной, когда меня оставили умирать.
— Кива, не надо, — взмолился он в ужасе от воспоминаний и пробуждавшегося в ее голосе безумия. Но эльфийку было не остановить.
— Ты видел монстра вызванного Ахлауром, чтобы смешаться с нашей магией. Тебе известно, что такое ларакен и насколько он стал силен. И ты еще говоришь мне оставить в покое Маттео! Он джордайн, а я гончая, и его судьба была в моих руках еще до его рождения. Он — ничто.
— Любая душа чего-то стоит, Кива. Даже человеческая.
— Я здесь не для философских бесед. Маттео хороший боец с почти абсолютной сопротивляемостью магии. Он как раз то оружие, которое нам нужно. Зная все это, ты хочешь лишить меня клинка, который я могу взять на болота?
Эльф поклонился, сдаваясь.
— Поступай, как считаешь нужным, — тихо ответил он, уже не уверенный, кого страшится больше — ларакена или гончую.
* * *
Кассия стояла на дворцовом парапете, неверящим взглядом уставясь на картину внизу. По променаде гуляла королева Беатрикс, бледное платье с жемчугом искрилось в мягком свете ранних сумерек, роскошный бело-серебряный чепец предвосхищал лунное сияние. Рядом с ней шагал новый советник, указывая на красоты города и почтительно кивая проходящим магам.
Джордайн отметила, что каждый чародей, встреченный парой останавливался переговорить с королевой, и многие не продолжали свой путь сразу после обмена подобающими приветствиями. Кассия слишком хорошо помнила, какое очарование могла источать Беатрикс, когда желала.
Развернувшись на каблуках, Кассия укрылась в своих покоях, меряя их беспокойным шагом. Кажется, Маттео убедил Беатрикс, что за пределами ее лаборатории тоже существует мир. Мистра храни нас, он может даже заставить королеву вспомнить, что она все еще человеческая женщина!
Кассию эта мысль вовсе не приводила в восторг. Надо признать, слишком уж тяжело было обнаружить слабость или повод для упреков в женщине столь льдисто-прекрасной, одинокой и таинственной как королева. Кто знает, какие жуткие секреты всплывут, если она оттает?
Но с другой стороны, в случае возвращения Беатрикс ко двору, позиция Кассии в качестве верховного советника окажется под угрозой. Она находилась рядом с Залатормом чаще, чем кто-либо другой, и не желает уступать это место даже королеве.