– В песне?
– Ты не слышала? «Звездная, звездная ночь»? Дон Маклин?[7]
Судя по тону, такую песню полагалось знать всем и каждому. Может, дело в утомительном перелете, но в голове девушки ничего не всплывало. Она озадаченно посмотрела ему в лицо.
– Надеюсь, охраны хватит, чтобы сюда не пролез полковник Шток.
– Все в курсе, – ответил Хенсон. – Канадская конная полиция, Интерпол… Пока что его никто не видел. – Он обвел рукой зал. – И здесь на него никто не смахивает.
– Враги меня беспокоят больше, когда я их не вижу, – сказала Эсфирь.
– Старинная еврейская поговорка?
Тут в среде приглашенных общественных деятелей и ученых раздались аплодисменты. Медленно переваливаясь из стороны в сторону, к столу на подиуме двигался Геррит Биллем Турн. Один из членов комиссии было встал, чтобы помочь, но Турн нетерпеливо отмахнулся. Тот из экспертов, кто читал повестку дня, взглянул на него поверх очков, будто из чистого любопытства, а вовсе не из уважения. Место для Турна было отведено не за столом, а поодаль, возле края авансцены. Он плюхнулся на стул и сложил руки на вертикально поставленной трости. Пожевал губами и отрешенно уставился в потолок. Такая поза, решила Эсфирь, продиктована либо полнейшим равнодушием к публике, либо, напротив, лишний раз напоминает, кто здесь «ведущий мировой эксперт». Она даже сама не поняла, почему ей показалось, что Турн специально играет на публику. Когда они ездили к нему с картиной в «Палмер-Хаус», он более чем откровенно демонстрировал свое высокомерие и презрение. С другой стороны, он уже стар. Возможно, что он просто побаивается более молодых специалистов с их современными методами анализа, хотя и считает, что истина за ним. Коли так, он заслуживает просто жалости. Страх, продиктованный чувством уязвимости и неуверенности в дальнейшей судьбе, куда опаснее, нежели слабость, обусловленная возрастом.
Антуан Жолие подошел к модерновой трибуне из стекла и пластика, стоящей справа от почтенной комиссии. Серебристой авторучкой постучал по микрофону.
– Дамы и господа, mesdames et messieurs, damen en heren, позвольте представиться. Я – Антуан Жолие из Чикагского института искусства, и на этой пресс-конференции я с огромным удовольствием хотел бы познакомить вас с группой выдающихся экспертов, собравшихся здесь, чтобы определить аутентичность недавно обнаруженного автопортрета Винсента Ван Гога. Мы решили проводить нашу пресс-конференцию на английском, поскольку члены комиссии совершенно свободно и непринужде…
– А вот вряд ли! – прервал его седовласый мужчина, на чьем бейджике читалось имя «Балеара».