Они спустились к причальной стенке, возле которой на легкой волне покачивался присланный за ними катер. Находившиеся в нем унтер-офицер и два матроса, завидев их приближение, прервали разговор, с присущей старослужащим неторопливостью встали, отдали честь. Жохов ловко запрыгнул в катер. Петр последовал примеру, но ему пришлось ухватиться за поручень, чтобы устоять на шаткой палубе легкого суденышка.
На корабле их встретил молоденький мичман с сине-белой повязкой дежурного на левом рукаве. Яркий блеск нашивок в сочетании с юношеским румянцем на пухлых щеках выдавали в нем недавнего питомца Морского училища, только что произведенного в офицеры. Изящно козырнув, он представился:
– Помощник вахтенного начальника мичман Пагануццы.
– Начальник контрразведывательного отдела штаба флота капитан-лейтенант Жохов. Со мной член комиссии морского министерства по расследованию гибели линкора «Демократия» поручик Шувалов. Прибыли для проведения предусмотренных законом следственных действий.
Эти слова подействовали на молодого офицера самым странным образом. Он заметно вздрогнул, румянец схлынул со щек, превратив лицо в белую маску. Длилось это недолго – мичман быстро овладел собой. Но когда он приказал рассыльному: «Варфоломеев, проводите господ офицеров в каюту командира корабля», в его голосе прозвучала предательская хрипотца.
Пройдя по бесконечно длинной палубе и миновав несколько коридоров, остановились перед дверью из полированного дуба. Возле нее, сонно моргая, стоял высокий, довольно упитанный матрос. Его круглые щеки, казалось, лоснились от жира.
– Вестовой командира корабля, – без особой приязни в голосе сообщил рассыльный, кивнув в сторону матроса.
– Спасибо, Варфоломеев, можете быть свободны, – поблагодарил начальник контрразведки. И уже обращаясь к вестовому: – Доложите командиру: капитан-лейтенант Жохов и поручик Шувалов.
Матрос придал лицу выражение деловитости, слегка постучал в дверь (даже не постучал, а скорее поскреб, будто собака); не дожидаясь разрешения, отворил ее и скрылся в каюте. В ожидании приглашения войти Петр размышлял о странностях взаимоотношений офицеров и нижних чинов, установившихся на флоте после Февраля. Удары революционной стихии, разметавшие в пыль старую государственную систему, пришлись и по обладателям золотых погон, сам факт ношения которых вызывал лютую ярость борцов за народное счастье. Переполнявшая матросов ненависть к представителям офицерской касты выплескивалась в виде самочинного срывания погон, порой переходивших в кровавые расправы. Все это заставило Временное правительство ввести для командного состава флота форму британского образца – с нарукавными нашивками.