"Тебе не все равно, что со мной будет?"
"Конечно, нет, – ответил он, – иначе меня бы здесь с тобою не было. Я ведь дал тебе свою кровь, разве нет? – Он засмеялся, но по-доброму. – Ты даже не представляешь, какой это подарок, моя кровь. Я живу очень-очень долго. Говоря языком наших собратьев, я Дитя Тысячелетий, и моя кровь считается слишком насыщенной для молодых и глупых, но я считаю тебя умным, поэтому подарил тебе свою кровь. Будь ее достоин".
"Чего ты теперь ждешь от меня? Я знаю, что должен убивать тех, кто творит зло, а других не трогать, и что насыщаться парой глотков нужно изящно, украдкой, но чего еще ты ожидаешь?"
"Ничего, правда, – сказал он. – Ступай куда хочешь и делай что хочешь. Чем себя занять, как жить дальше – все это ты должен решить сам".
"А как ты поступил в свое время?" – поинтересовался я.
"О, ты просишь меня вернуться в далекое прошлое. Для меня Мастер и Создатель существовали в одном лице – это был великий литератор, автор греческих трагедий, творивший до и во времена Эсхила. Он был скитальцем, прежде чем осел в Афинах и принялся писать для театра. Во время странствий по Индии он купил меня у хозяина, которого я почти не помню. Тот держал меня для своей постели, правда, дал мне образование, чтобы я днем работал в его библиотеке, а потом продал за высокую цену афинянину, который привез меня к себе домой в Афины в качестве писца и постельного раба. Мне понравилась новая жизнь. Мир сцены восхитил меня. Мы много работали над декорациями, репетировали с хором и с одним-единственным актером, которого Феспид[34] впервые вывел на сцену древнего театра.
Мой Мастер написал десятки пьес, среди них комедии, трагедии, сатиры. Он создавал оды во славу атлетов-победителей и длинные эпические поэмы. Были у него и лирические стихи, которые он писал для собственного удовольствия. Всякий раз он будил меня среди ночи, чтобы я засел за переписку или просто послушал. "Просыпайся, Арион, просыпайся, ты не поверишь, что я сочинил!" – обычно говорил он, растолкав меня и сунув в руку чашку с водой. Ты знаешь, что размер и ритм были для греков в те времена очень важны. Он мастерски справлялся и с тем и с другим. Я не переставал удивляться его уму.
Он сочинял произведения к каждому празднику, каждому состязанию, по каждому удобному поводу, при этом не переставая трудиться над всеми деталями представления, вплоть до процессии, продолжавшей спектакль, или раскрашивания масок, которые надевали актеры. Это была его жизнь. То есть та жизнь, которой он жил, когда мы не путешествовали.