– Этого не может быть, – вдруг прошептал один из стоявших у стола хирургов.
Лорис отнял окровавленные руки от лежащего.
– Сова, хватит, – сказал он. – Заканчивайте, пожалуйста, доктор. Сова, отпусти меня, нам в соседнюю операционную. И надень, пожалуйста, халат.
Когда дежурство Лориса закончилось, они оба валились с ног от усталости. Не помогали ни энергетическая подпитка канала, ни лошадиная доза кофе – спать хотелось до тошноты. Теперь кровью были заляпаны оба. Странно, что Сову это уже не впечатляло, будто кровь была ненастоящая. Вся эта война в какой-то момент превратилась для нее в один безликий, безымянный, бессмысленный поток событий, где не было ни правых, ни виноватых; ни врагов, ни союзников; ни победы, ни поражения. И, обозначая фарватер в этом взбесившемся потоке, верными ориентирами ей служили только люди: Лорис, Командор, Симаргл. Каждый был по-своему прав, каждый по-своему нуждался в ней, каждый по-своему был нужен ей самой.
– Я возвращаюсь, – решительно заявила она Лорису.
– Подожди. Я хотел спросить: почему Тонатос не объявляет перемирия для сбора раненых и убитых? Почему нет ваших госпиталей на орбите?
Сова молчала.
– Ты хочешь сказать, что госпиталей вообще нет?
Она кивнула:
– Тонатос не будет собирать раненых. Если у Симаргла и были орбитальные госпитали, то они остались в южном порту. Что происходит сейчас, я не знаю. Но не думаю, что он выделит хоть какой-то транспорт для доставки раненых в больницы на планете.
– Почему?
– Там другая война, Лорис. Весь флот сейчас на обороне щита. Больше, чем Тонатос, им нечего терять.
– Даже жизнь?
– Даже жизнь, – подтвердила она.
Лорис поднялся (они сидели в его маленькой каюте) и решительно достал из-под кровати дорожную сумку. Раскрыл шкаф, вытащил оттуда два чистых белых халата, упаковал их и обернулся к Сове:
– Я иду с тобой.
Сова покачала головой.
– Нельзя, Лорис. Это – не твоя война и не твоя планета. Тонатос не входит в Федерацию. А значит, Конвенция о неприкосновенности врачей на эту войну не распространяется. В Ордене за уход с поста во время боевых действий – трибунал.
Но он уже принял решение и не сомневался в его правоте.
– Там я нужнее, чем здесь, – сказал он. Он помолчал, и вдруг добавил: – Мой отец поставил себя вне закона лечением бунтовавших крестьян. Наверное, я – достойный сын своего отца.
Он продиктовал компьютеру заявление с просьбой об экстренном отпуске, поднял задремавшую было Сову со стула и без колебаний приказал: «Веди».