А местные-то встрепенулись. Всадник показался внушительным гостем. И если Старик решился отослать его, знать, и сам он непрост… Поселяне переглядывались и снижали голос до едва различимого шепота: может, он важная шишка? Или даже из магов? Из ледяных или огневых… По послевоенному миру рассеялись немногие уцелевшие чародеи. Те, что спаслись в безумных войнах, где стихии схлестывались насмерть под властью магов. Не к ночи будь они все помянуты… Говорили, что кто-то мог и выжить.
Полны были людские души ненависти к магам, но, побурчав немного, поселяне пожали плечами и разошлись по своим делам. С одной стороны, маги – это, конечно, проклятое племя. Но с другой стороны, сейчас, когда мир так неспокоен, собственный маг в поселке может и пользу принести… Да и что с ним сделаешь?
Да только дни текли за днями, складываясь в месяцы. Новые странные пришельцы в поселок не заглядывали. Старик жил как все, вел нехитрое хозяйство, пасеку построил… Наверное, и не маг он никакой вовсе.
Эхом ушедшей войны прокатился по миру Болотный мор. И снова дороги наполнились унылой чередой беженцев – людей с пустыми глазами обреченных, за которыми, наступая на пятки, шла цепкая смерть.
Поселок замкнулся, схлопнув створки дверей и окон, как моллюск в раковине, отторгая чужаков, не давая пристанища, чтобы не позволить трясучей смерти свить ядовитые гнезда под безопасными крышами. И долгими зимними вечерами жители поселка, замирая, слушали леденящий душу скрип снега во дворах и поскребывание бессильных пальцев в двери их домов.
Кого-то находили утром на обочине окоченевшим и быстро сжигали подальше от жилищ, но, по счастью, почти все путники проходили мимо. Кроме женщины с ребенком, которую болезнь изгрызла так, что она и на человека-то едва походила, но которая упрямо несла завернутого в чужое пальто ребенка. Мать не искала спасения для себя, она хотела всего лишь пристроить дитя. Она стучалась во все двери подряд. Открылась только последняя, в доме на отшибе, возле леса…
Наутро весь поселок собрался возле жилья Старика. Угрюмые, решительно настроенные люди с вилами и факелами окружили дом, подбадривая друг друга. Их можно было понять. Испуг за своих родных сделал даже покладистых поселян злобными и свирепыми. Все знали, что болотная смерть, задевши, уже не уходит. Пока не поздно, ее следовало гнать…
Старый дом, криво накрытый, как шапкой, скошенной крышей, глядел на воинственных поселян слегка насмешливо. А его хозяин, неслышно возникший в дверях, сухо сообщил, что женщина останется в его доме столько, сколько будет нужно, и шуметь под окнами дома, где спят больная и ребенок, не стоит…