Белые не усложняли себе задачу этическими соображениями. Вместо одушевленного напарника мне досталась змейка из стеклянного серебра. Обычное серебро не держало заклинания, а другие металлы показались создателям змейки то ли дорогими, то ли непрактичными. Змейка была хитроумной комбинацией из техники и магии, но цель ее создания была примерно такой же – дать тревожный сигнал, если мои параметры станут уж очень отличаться от эталонных, и поглотить первый удар.
В общем, вопрос о доверии при выделении мне подобных подарков не стоял.
Стоял вопрос, как от них избавиться…
Поэтому, вместо того чтобы спать и, по выражению Бложева, восстанавливать силы перед утренним мероприятием, я старательно изучал присланный с воздушной почтой чертеж. Глаза слезились, и чугунная голова упорно норовила приклеиться ухом к подушке, но дело того стоило.
Когда-то в Белых пределах…
Вера скованно замерла на краешке удобного кресла так, словно из него торчали стальные шипы.
– Ты должна увидеть ее, – настойчиво повторил Милан.
– Я не могу.
– Она твоя дочь.
– Ложь! – не выдержав, вскрикнула Вера.
– Что значит – ложь? – Угрюмый Милан подошел и нагнулся к ссутулившейся женщине, пытаясь заглянуть ей в лицо. – Ты ждала ее, ты носила ее, ты родила ее… разве не помнишь?
– Пытаюсь забыть как самый страшный кошмар. – Вера отстранилась от Милана, предпочитая чувствовать, как незримые стальные шипы пронзают ее спину, лишь бы не вдыхать исходящий от мужа знакомый запах – дорогой одеколон «Черный лед» и кофе. Он поглощал кофе литрами, когда нервничал.
И еще запах крови.
Я снова схожу с ума, решила она в глухом отчаянии. Зря я сюда вернулась. Мне казалось, что все забыто и прощено, но так только хуже. Будто с едва начавшей заживать раны сорвали струп.
– Ты родила ее, как ты можешь отказываться от нее? – Милан смотрел на нее в упор. – Разве может так поступать мать?
– Замолчи!! – с надрывом выдохнула Вера, порываясь встать, но все еще нависающий Милан, даже не прикасаясь, давил будто свинцовая плита. У нее подогнулись ноги. – Я хорошая мать!.. Я могла бы стать хорошей матерью! – добавила она едва слышно и, снова набирая голос, закричала в лицо мужу: – Это ты! Ты во всем виноват! Ты и твои… Маги! – Она выплюнула последнее слово с торопливой ненавистью, будто боясь опалить губы.
Милан молча и тяжело глядел на нее.
– Это ты… – тише повторила она. – Вы забрали моего ребенка. Настоящего ребенка.
– Чушь, – так же негромко, утомленно произнес Милан, отводя взгляд в сторону. – Ты же знаешь. У тебя не было никакого ребенка, кроме той, что родилась.