— Анжела, я тебе не доверяю и не вижу тебя в Игре. — Глаза у него стали темные.
Соня говорит то же самое и при этом плачет. Сима тоже не выдерживает.
— Анжелка, — плачет она, — ты сама знаешь, я тебя очень люблю. Ты для меня по жизни очень важный человек. Я хочу с тобой дружить и дальше, мне это важно. Но в Игре я тебя не вижу, потому что не доверяю тебе.
— Я тебе не доверяю и не вижу тебя в Игре, — говорит Дима, следующий по кругу.
Егор с усилием говорит то же самое, а потом добавляет:
— Это и моя вина. Если бы я с самого начала был хорошим партнером, то сейчас все было бы по-другому. По большому счету я не сделал сто процентов возможного для того, чтобы ты изменила что-нибудь. Я больше о себе думал, о своих заморочках и целях, а на тебя мне было наплевать. Как всегда и на всех в моей жизни. И поэтому справедливо, что если ты уйдешь, то я уйду вместе с тобой.
В общем, все высказались одинаково по сути.
Анжела по-прежнему пытается мимикрировать, но у нее это получается не очень хорошо. Все-таки это не слабая обратная связь — когда тебе не доверяет ни один из членов команды. Даже те, кто тебя, очевидно, любит. Поэтому сквозь независимость, которую она пытается изобразить, видны все настоящие чувства: страх, обида, ненависть. Боль.
— Что же, — говорит за всех Света, — это значит, что Анжела уходит автоматически?
— Почему? — спрашиваю я у нее.
Я вдруг понимаю, что это ничего не значит, кроме того, что мы ей не доверяем и не видим ее в команде в данный момент.
Мне Олег рассказал случай. Они встретились на Эльбрусе со старым-старым закадычным другом-врачом. Случайно. Ужасно радовались, долго болтали, рассказывали о своей жизни, а потом пошли в номер к врачу и его жене, где тот стремительно достал бутылку, так же стремительно разлил ее по казенным граненым стаканам, один стакан взял себе, а второй протянул Олегу.
— Ты знаешь, — сказал Олег, — извини, я не буду.
— Понял, — сказал доктор, подумал секунд десять, радостно протянул Олегу бокал и спросил: — А сейчас?
Так же, наверно, и с доверием.
— Я тебе не доверяю.
— А сейчас?
Я подумала и решила бороться за Анжелу В конце концов это же я взяла ее. Я вдруг вспомнила бойкот моих одноклассников, и мне стало страшно — а не делаем ли мы то же самое?
— Давайте проголосуем, — попросила я. Может, все не так ужасно, как я думаю.
Все проголосовали за то, чтобы она ушла, кроме меня и Егора.
Игроки в недоумении. С Егором понятно, а почему я против, им не ясно. Обычно я олицетворяю самую жесткую позицию. По крайней мере, в их представлении. Но тут есть разделение: жесткость по отношению к присутствующим — это одно, это создает возможности для открытий, а жесткость для того, чтобы человек ушел, — это потеря возможности. Конечно, и у нее будет свой урок, и, возможно, самый сильный, но именно сейчас я убеждена: в Игре уроков будет больше в сотни раз.