– У ребят ещё нет подозрений, кто предатель? – спросил Лёша.
– У меня есть, – отвечал Евгений.
Алексей ужасно задрожал, счастливый, что здесь, в темноте, этого не видно, и скорее сменил тему, так и не спросив, кого же заподозрил Жека. До прихода программиста с клеем они так и просидели, говоря о тайне смерти Сьенфуэгоса.
После бурной ночи Алексей проснулся почти в полдень. Он с натугой разлепил глаза и первым делом вспомнил ту мысль, что была последней вчера вечером: отныне в его городе есть улица в честь Хо. Довольный и взволнованный сим фактом, Лёша посмотрел на часы – и подскочил с кровати, как корейская ракета – с установки (в сторону Америки). Он опоздал в «Мак-Пинк» почти на три часа!
Одевшись, не поев и даже не почистив зубы, он помчался на работу, всё ещё уподобляясь самому опасному оружию. Добежал в двенадцать. И ещё в пути с ужасным огорчением понял, что забыл свой диск, тот самый, что вчера поставить так и не решился.
Между тем, ещё издалека было заметно, что в «Мак-Пинке» происходит что-то странное. Фасад весёлого строения с большими окнами и розовыми вывесками, обещавшими вкуснейшую еду и настоящее веселье, был облеплен непонятно чем. «Ну не ремонт же?» – рассуждал Двуколкин. У фасада находилось три стремянки, а вокруг них суетились люди в красной униформе.
Первой после гадкого охранника на входе, что не преминул спросить у Лёши, как живёт девчонка, та, к которой тот рвался как-то вечером, Двуколкин повстречал Снежану. Все обидные слова, услышанные в следующие пять минут, Алёша постарался навсегда забыть, а штраф в виде зарплаты за те три часа (а в пересчёте на еду – три бургера), что оставалось проработать, воспринять стоически.
– Теперь бери вот эту щётку, швабру, порошок и присоединяйся к тем, кто возле входа.
«Я легко отделался, – сказал себе Алёша. – Думал, что уволят с треском. А Снежана даже не орала».
По залу носилась Ирина, а Ксюша, кассирша, уже выбивалась из сил. Как ни странно, народу сбежалась такая толпа, каковой Алексей не видал здесь. И с чего вдруг? Взгляд Двуколкина внезапно привлекли влюблённые: вчерашний парень с бородой и пирсингом и смуглая особа, стриженая под ёжик. Они страстно целовались. «Вот мерзавец! – по дороге осудил Алёша. – Ведь вчера он был с другой!». В толпе Двуколкин кое-как пробился к выходу.
Почти весь личный состав был с самого утра занят тем, что отклеивал от окон и стен однотипные листовки с ликом Че Гевары.
– Что это такое? – удивлялся Лёша, уже стоя на стремянке и пытаясь с помощью воды и химии так отделить фотоработу Корды от стекла «Мак-Пинка», чтобы не было следов.