– Ты что, ещё не слышал? – удивилась Лиза на соседней лесенке. – И вообще… Пришёл, что ль, только что?
– Проспал я, – со стыдом сказал Алёша, в то же время ощущая радость, что его отсутствие – замечено.
– Ты пропустил важнейшее, – печально вставил кассир Вася.
Где-то рядом скромно захихикала девчоночка-киргизка, новая, наверно.
– За ночь кто-то залепил все стены и все окна Чегеварами. Представь! – сказала Лиза. – Мы приходим, а тут это…
– Ха, весь дом в бумагу завернули, – сообщил Василий поэтично.
– Блин, Снежана так орала!
– Надо думать…
– Нет, Алёша, ты не слышал! С прошлым разом это не сравнить! Она кричала полчаса…
– Да больше!
– Да, наверно, больше. Говорила, что дознается, кто это, что мы все скоты, что возомнили о себе тут невесть что, решили взбунтоваться…
– А на самом деле типа мы тут быдло, – продолжал Василий. – Зацени, так прямо и сказала! Офигеть! Мол, мы должны быть рады, что нам платят двадцать пять рублей в час, потому что, блин, Пинкову ничего не стоит заменить всех завтра.
– Представляешь?
– Да-а-а… – сказал Алёша, грустно продолжая отлеплять героя от окна эксплуататоров.
– Совсем она, в натуре, оборзела, – сообщил Василий. – Ненавижу. Ненавижу, натурально.
– Увольняйся, – предложила Лиза.
– И чего? Она же говорит – других найдут. Чего я могу сделать? Ничего! Чёрт… Буржуины…
– Я смотрю, что ты поддался агитации, – сказала Лиза, улыбнувшись.
– Что? Какой? А, типа пацана, который клеил эти рожи и вчера развесил всякие плакаты? Ну, не знаю… Чей вообще это портрет?
В ответ Алёша с Лизой рассмеялись. Радостно, по-доброму. Бригада красных блуз работала до самых трёх часов, под солнцем, при погоде, неожиданно хорошей, на приятном свежем воздухе, почти что не отравленном привычным смрадом пережаренного масла… и под дружеский рассказ о Че Геваре. Алексей и Лизавета говорили оба, иногда почти что хором, по-товарищески сменяя друг друга. И вокруг «Мак-Пинка» полились красивые испанские слова Пунта-дель-Эсте… Росарио… Ла-Плата… Эскамбрай… Алегрия-дель-Пио… Санта-Клара… Вместе с ними вдруг родился необычный и приятный дух живого братства. Общее несчастье, общая обида, общий труд – Алёша ощутил себя в той самой атмосфере, о которой он мечтал всегда. Его вторая «проповедь» была куда удачней, чем та, первая, с Ириной! Ведь теперь все ощутили, что за зверь – капитализм. Да, Двуколкину чертовски повезло! Что кто-то «разукрасил» здание. Что Снежана выслала весь штат на его чистку. Что внутри остались только Ксюша и Ирина – люди, наименее способные к идеям Алексея.
Маёвки, заводские лекции в эпоху мрачного царизма, отважные персоны, раздающие листовки в проходных, рабочие кружки самообразования… Сонм старинных, бесконечно сладких образов роился в голове Алёши. Он был ТАМ. Старался ради Революции, Грядущего, Свободы. Он нёс Правду. И с ним рядом была Лиза – вместе, заодно, напару.