Да, Двуколкин ощутил, что он ЖИВЁТ.
После смены в раздевалке Алексей ужасно торопился, даже путался в штанах. За дверью ждала Лиза. Они снова сговорились идти вместе. Рядом два кассира обсуждали отвратительность порядков в заведении. Алёша скинул красную фуфайку, натянул свою рубашку и рванулся к выходу. Тут вспомнил, что опять забыл снять бейдж. Вернулся. Отцепил «стюарта Машу», но покуда отцеплял, подумал: «Хуже-то уж некуда. Быть может, потерять эту нелепость было бы неплохо».
Алексей уже почти ушёл, когда из уст Василия вырвалось вдруг матерное слово. Слово прозвучало ярко, чётко, и все сразу поняли: случилось что-то классное.
Василий ошалело наблюдал изнанку униформы, только что им снятой. Там, в том самом месте, что недавно, семь часов подряд Василий проносил вплотную к своей трепетной груди, как будто бы наклюнулся портрет. Тот самый, что макпинковцы весь день сдирали с окон.
– У меня, что, глюки? – спросил Вася.
Он узнал майку, накинутую им собственноручно на голову Снежаны. Её просто постирали майку.
Алексей приблизился. Портрет майора, что казался лишь начавшим возникать (на самом деле почти полностью отстиранный) казался после трудового дня безумным и бессмысленным пятном. Так слово, повторённое раз сто, теряет содержание, превращается в нелепый набор звуков. Ошарашенный Василий тёр глаза. Немудрено! Алёше вдруг пришло на ум большое сходство Лика с необычными картинками из Перельмана – совершенно никчёмными на первый взгляд. На майку как будто просились слова: «А теперь погляди вверх ногами» или «Отойди на метр, закрой один глаз», «Посмотри минуты две, затем взгляни на белый потолок».
– Блин, я не понял… Он, что, сам тут появился? – спрашивал кассир.
Никто не мог ответить.
– Вероятно, это знак, – сказал Алёша. – До свиданья.
Он поспешно вышел вон из раздевалки, и, тряся башкой, чтоб разогнать тупые мысли о св. Веронике, пошёл искать девчонку.
– Ты какой-то странный, – заявила Лиза.
– Да нет… так… – ответил ей Двуколкин.
«Кто же эти майки фабрикует, если с одной стирки от портрета ничего не остаётся?» – рассуждал он удручённо.
Через полчаса Алёша с Лизаветой всё ещё шли вместе. Обсуждали тему, интересовавшую обоих.
– Ясно: это сделал тот же, кто вчера лепил агитки, – говорила Лиза.
– С этим я согласен.
– И почему-то, Алексей, мне кажется, что это всё же вы… – игриво продолжала дама.
– Да не я… – смущённо бормотал Двуколкин.
– Почему тогда ты опоздал?
– Проспал. Сказал же. Да при чём здесь…
– Ну и что ты делал ночью?
Оба вдруг остановились посреди дороги.
– Я не это, – выдавил Алёша.