Леха Баукин раздал игрокам карты, и все они дружно углубились в их изучение.
Видавший виды баркас, монотонно стуча дизелем, ленивым увальнем покачивался на невысокой волне. Наговицын специально выбрал для съемок именно эту древнюю посудину – для пущего эффекта. Старое рыбацкое суденышко выглядело настолько колоритно, что Олег отказался ради него даже от новехонького навороченного милицейского катера, великодушно предложенного Охримчуком.
Баркас, волоча за собой крохотную шлюпчонку, неторопливо переваливался с волны на волну, а время между тем мчалось полным ходом. Солнце неумолимо клонилось к закату, и Наговицын уже пожалел о своем выборе – на милицейском катере они бы давно были на месте. Высадку игроков надо было снять непременно, а для этого нужно было добраться до острова засветло. Олег начал всерьез беспокоиться.
Он подошел к стоявшему у штурвала суденышка пожилому помору, одетому в жуткую линялую робу, сплошь облепленную засохшей рыбьей чешуей.
– Послушайте, кэп, – обратился к нему Наговицын, – а ваш глиссер не может плыть побыстрей? Может, вы забыли – нам обязательно надо высадить людей до захода солнца…
– Не боись, паря, – успеем… Тут идти-то осталось… – невозмутимо пробормотал старик.
– Да как же успеем, уважаемый? Как же мы успеем, если плетемся, как… – раздражаясь все сильней, недовольно развел руками Наговицын.
– Ладно, паря, счас я посудине нашей форсаж дам… – помор, повернувшись к суетливому столичному киношнику, вдруг озорно ему подмигнул, потянул на себя какой-то ржавый, надсадно заскрипевший рычаг и, звонко чмокнув обветренными губами, прогудел нараспев: – Н-н-но, пошла, родимая!! Иль заснула, кляча старая?! У-у-у, лишенка!! Н-н-н-но!!!
Наговицын рассмеялся и мгновенно перестал волноваться – то ли ему передалось спокойствие веселого рыбака, то ли баркас в самом деле прибавил ходу. У него в один момент поднялось настроение, а следом возникли кое-какие мыслишки, и, пригласив оператора, Олег записал довольно лихой комментарий к морскому путешествию своих Пятниц.
А вскоре, как и обещал старик-помор, на горизонте показался Чернец. Издали он казался совсем крошечным – маленькое темно-зеленое пятнышко среди однообразно серой бескрайности холодного северного моря. Но по мере приближения к острову стало ясно: Чернец не так уж и мал, а для компании из семи человек – и вовсе даже велик.
Западная оконечность острова была сплошь покрыта лесом, который с баркаса выглядел совершенно непроходимым. Восточней начиналась каменистая гряда, лишь местами поросшая тощим подлеском. Она разделяла остров на две неравные части: меньшую, западную – равнинную, густолесистую и большую, восточную – возвышенную, скалистую. Лес там был заметно реже, чем внизу, но и в нем отыскать скрывающегося соперника было, без сомнения, совсем непросто.