В положенный срок Селезнев накрыл поминальный стол, и они с Ликой вдвоем уселись выпить за упокой души Катерины Игнатьевны, закусить блинами, рисом и пельменями. Лика горько, навзрыд расплакалась. Она не могла видеть на месте, где всегда любила обедать мама, пустую тарелку и рюмку с водкой, накрытую кусочком хлеба.
- Ну, вот и хорошо, - обняв ее за плечи, приговаривал отчим. - Вот и слава богу! Слезы как вешняя вода, унесут с собой и прошлогодний снег, и прошлое горе. Ты плачь, Ли! Плачь…
Он называл Лику на китайский манер - Ли. Предки Аркадия Николаевича, по его словам, жили в Харбине, откуда под угрозой японской оккупации вынуждены были перебраться в Уссурийск.
- У нашей семьи были сбережения… в Гонконг-Шанхайском банке. Потом все сгорело, пошло прахом. Пришлось бежать от японцев! Впрочем, большевики оказались ничем не лучше. Дедушку посадили и расстреляли, бабушка умерла, а отца сдали в детский дом. С девяти лет из его памяти старались вытравить, кто он и откуда.
Лика едва понимала, о чем идет речь.
- Твоя мама, Ли, была божественной, кроткой и прекрасной женщиной, - тяжко, надрывно вздыхал Селезнев. - Ее первый муж погиб… где-то в Шанхае. О, прости, дорогая! Речь ведь идет о твоем покойном отце. Он нелегально перешел границу и… впрочем, тебе лучше не знать.
- В Шанхае? - удивилась Лика. - Мама никогда не упоминала об этом.
- И правильно делала!
- Кем был мой отец?
- Понятия не имею, - сдвинул брови Аркадий Николаевич. - Катенька все скрывала, все таилась. Будто я стану ее ревновать к… - Он осекся, глаза покраснели, налились слезами.
- Значит, ты познакомился с мамой в Уссурийске? - спросила Лика.
- Допустим. Какая разница?
Она вдруг осознала, что ее мать и Аркадий жили настоящим, а прошлое то ли стерли из памяти, то ли отказались от него.
- Почему мы живем на этом хуторе, в лесу? Где ты пропадаешь неделями?
- Здесь наш дом, - избегал прямого ответа Селезнев. - И не пропадаю я вовсе, а хожу на охоту, зверя промышляю. На какие средства мы существуем, по-твоему?
- Значит, ты ездишь шкурки продавать? Куда?
- Не женское это дело.
Лика все чаще задумывалась. А отчим смотрел на нее долгим, тревожным взглядом.
- Как ты похожа на Катеньку! - восклицал он. - Я раньше не замечал. Такой бледной, тонкой, с длинной шелковистой косой она была пятнадцать лет назад.
Лике отчего-то хотелось уйти, спрятаться в своей комнате, закрыться на щеколду…
***
- Он так и не сделал тебе предложения? - удивилась Лена.
Альбина, вытирая слезы, молча покачала головой.
- Ну и ну! Ростовцев на мямлю непохож…
- Это не то, - вздохнула госпожа Эрман. - Он вообще, по-моему, не горит желанием жениться. Сама подумай, зачем? Домашнее хозяйство может вести домработница, а недостатка в женской ласке Альберт никогда не испытывал. Ведь вот живем мы с ним как любовники, его устраивает.