- Вы меня спрашиваете? А почему вы хотите выйти замуж любой ценой?
- Этот вопрос я себе даже не задаю. Можно было бы предположить, что несчастная старуха Клеманс не выдержала того, что ее жених испарился, не сказав ни словечка на прощанье. Но это не так. Господи Иисусе, я упустила нужный момент, когда мне было двадцать, я всегда все упускала. Не очень-то я люблю мужчин, скажу я вам. Нет, конечно, они нужны, чтобы как-то устроить жизнь. Я так думаю. У меня сложилось впечатление, что все благополучные женщины так себя и ведут. В общем, я и благополучных женщин тоже не люблю. Они думают, как я: вышла замуж, значит, игра окончена. И теперь можно сделать из своей жизни что-нибудь подходящее. Представьте себе, я даже к мессе хожу. Если бы я не заставляла себя заниматься всем этим, во что бы я превратилась? Я бы стала воровкой, грабительницей, я бы сорила деньгами. А Матильда еще говорит, что я милая. Уж лучше оставаться милой, от этого, по крайней мере, не бывает неприятностей, правда ведь?
- А что Матильда?
- Без нее я до сих пор ждала бы пришествия Мессии на станции «Сансье-Добантон». С Матильдой хорошо. Я сделаю что угодно, лишь бы я ее устраивала.
Адамберг даже не пытался сориентироваться в ее противоречивых заявлениях. Матильда предупреждала, что Клеманс может об одном и том же сначала сказать: «Это белое», - а через час: «Это черное», что она сочиняет историю своей жизни в зависимости от того, какое у нее настроение и кто ее собеседник. Нужно было бы, чтобы кто-нибудь набрался смелости и слушал несколько месяцев подряд, что говорит Клеманс, может, тогда бы хоть что-то прояснилось. Понадобилась бы чертовская смелость.
Тут не обойтись без психиатра, как сказали бы многие. Но даже это уже слишком поздно. Похоже, для Клеманс все было уже слишком поздно, это так, однако Адамберг не чувствовал по этому поводу ни малейшего сожаления. Возможно, Клеманс и считалась милой, вполне возможно, но в ней до такой степени не было ничего трогательного, что Адамберг недоумевал, как у Матильды могло возникнуть желание поселить ее в «Колюшке» и дать ей работу.
Если кто-то и проявлял доброту в исконном значении этого слова, так это Матильда: властная и решительная, она тем не менее всегда была щедрой и великодушной до самопожертвования. У Матильды эти качества проявлялись бурно, у Камиллы - мягко и ненавязчиво. Однако Данглар, судя по всему, думал о Матильде совсем другое.
- У Матильды есть дети?
- Дочь, господин комиссар. Удивительная красавица. Хотите взглянуть на фотографию?
В один миг Клеманс стала светской и предупредительной. Настало время получить то, за чем он пришел, пока она вновь не сменила тон, решил Адамберг.