– Место выбирал для отсидки? – не унимался следак.
– Ага.
– Нашел?
– Угу.
– Делиться будешь?
Только сейчас я заметил, как двусмысленно прозвучал предыдущий вопрос. Что я, собственно, нашел? Беседа с Ласточкиным подобна прогулке по минному полю, каждый шаг грозит бедой, и надо быть чертовски внимательным. Даже весело стало.
– Чем, сроком поделиться? – поспешил исправиться я. Ошибок допускать было нельзя.
– Что, много накрутил?
Ласточкин лупил в десятку, будто следил за мной всю дорогу. Но откуда ему знать, не мог же он в самом деле меня пасти? Глупости. Просто берет на понт, пробивает, уверенный, что в моей работе без криминала не обойтись.
– Нисколько. Я закон чту, – самым благочестивым тоном ответил я.
– Врешь ведь, – Ласточкин вдруг стал серьезен. – Я знаю, какие у тебя дела с еврейской семьей. Ты слишком круто попал. Это не твой уровень, Потехин.
– О чем вы говорите? – Я постарался изобразить праведное негодование, хотя на сердце кошки заскребли.
– О золоте, – веско уронил следователь.
Знал или угадал? Я попробовал уточнить:
– Вы чрезвычайно расплывчато говорите. Еврейских семей в Санкт-Петербурге много, а еврей без золота не еврей, – краем глаза я заметил стремительно растущее выражение тревоги на лице жены. – Если хотите ясности, будьте конкретны, иначе нам не достигнуть взаимопонимания.
Тут я немного приоткрыл свои карты, зато поставил Ласточкина перед выбором: проявить осведомленность или уйти не солоно хлебавши. Прямой, открытый, мужской разговор.
– Твой лепший кореш Гольдберг – высокого полета птица, – предупредил следователь. – Он потомственный антиквар, а ты мелочь пузатая. Тебе пока везет.
– Я знаю.
– Но это временно, – заверил Ласточкин. – Здесь игра пошла на миллионы долларов. Давид – папик тот еще! Таких, как ты, он как семечки лузгает.
– Ну-ну, – сказал я.
– Тебе по неопытности все в розовом свете видится, – наставительно заметил следак. – Ничего ты, милый мой, про теневиков не знаешь, а я всю жизнь с ними проработал и, уж поверь мне, знаком с этим каннибальским племенем до тошноты. Они только на первый взгляд такие респектабельные да любезные, а когда до разборок дойдет, жрут друг друга, как пауки.
– Это предупреждение? – спросил я.
– Совет.
– Пауки друг друга не жрут, – брякнул я, не подумав.
– Жрут, да еще как! Особенно ЭТИ, положись на мой опыт, – вздохнул следователь. – И тебя сожрут. Ты для них вообще муха. Они из таких, как ты, всегда соки тянули, это по жизни расклад такой. Пищевая пирамида. Сверху антикварные дельца, внизу армия мародеров. Так что сожрут тебя, любезный. Давид жалеть не станет. И врагов ты нажил немало. – Ласточкин опять вздохнул, с укоризной. – Если тебя убьют, следствие запутать можно.