Чиновник – фамилию его Павел не запомнил – ему откровенно не нравился. Ну какая, к чертям собачьим, проверка в том деле, в котором ты не разбираешься! А вымогать, если уж так невтерпеж, проще у ларечников. Там все просто – вот товар, вот деньги. Отвадить бы его, и все дела. Петрович, например, этот вопрос решил. Материя эта, по правде говоря, тонкая. Противодействовать государственным структурам и их представителям не принято. Защищаться – это да, это не возбраняется. Но нападать… Там, говорят, тоже свои маги имеются. Слух идет, что нехилые. Да и не в этом только дело.
Так что ж?
Павел, изображая суету на задворках, размышлял. Очистить? Это несложно. Хотя и долго, муторно, не на один час делов. Или что? Ну не нравится ему этот тип. Да еще и к Любке пристреливается. Может, так оставить? Как есть. Сам, в конце концов, виноват. За одни красивые глаза так «плевками» не одаривают. Тут, если покопаться, таких отправителей можно найти! Да только противно.
В конце концов, он не врач, клятву Гиппократа не давал. Так сказать, не обязан. С другой же стороны – не судья. Кстати, о судьях, которые выносят приговоры. На них таких плевков, да еще и похлеще, куда больше. Уж тех-то проклинают от всей души и подолгу. Они и под расстрел ведь подводят, а оттуда, от последней черты, проклинают особенно изощренно и подолгу. Пусть пока расстрелы отменили, но дела это, по сути, не меняет. Так что ж теперь, за это и судьям от ворот поворот делать?
Якобы убирая нагар со свечи, еще раз вблизи, посмотрел на посетителя, отворачиваясь и щурясь, будто от дыма. Но уловка эта и не нужна была: посетитель был занят тем, что строил аппетитной целительнице глазки, прямо как пацан горячий. Особо злостных «плевков» Павел насчитал у него три. Еще пяток не таких серьезных, но заметных на фоне остальных, мелких, как сыпь. Стараясь не думать, кто эту слабосильную «сыпь» сооружал, он придумал, как сделать быстро и не особо утруждаясь, а также, чтобы ноги этого типа здесь больше не было. В конце концов, он же его не за углом подстерег, тот сам пришел.
Подмигнув Любке: мол, начинаем, зашел за спину. Целительница активнее заработала руками и забормотала с подвыванием, неразборчиво, но жутковато. Артистка. Лучше бы молчала, не отвлекала, но что уж теперь поделаешь.
Он специально делал так, что «плевки» отдирались побольнее, как бородавки без наркоза. С корнем. Ничего, выживет. Делал это если не с наслаждением, то с мстительным чувством человека, у которого из-под носа пытаются увести его женщину.
Сначала чиновник ничего не понимал. Мало ли что бывает в таком возрасте – тут кольнет, там кольнет. В конце концов, могло и мышцу свести, да мало ли чего. Только вздрогнул и напряг плечи, явно не желая показать слабость перед интересной женщиной. А потом, когда кольнуло, да уже посущественней, второй раз, дернулся всем телом и сделал попытку подняться.