– Они не замечали и его, – сказал Джэсон. – Они допустили, что его тело бесследно исчезло. Не кажется ли вам, что это было сделано намеренно?
– Я дошел за гробом до городских ворот. Небо нахмурилось, похоже могла начаться метель. Сальери сказал: «Неразумно идти дальше. Душа Моцарта уже на небесах», и мы разошлись по домам.
– Разве это оправдание? – спросил Джэсон.
– А почему вас интересует мое мнение? Я ведь всего лишь скромный хозяин таверны, который кое-что помнит о прошлом.
– И это драгоценные воспоминания! По словам Софи, вы были тем человеком, который пришел к нему на помощь в тяжелую минуту, которому он доверял и на которого мог положиться.
– Что же тут удивительного? Просто я оказался поблизости.
– Но вы могли остаться в стороне, – заметила Дебора. – Вы не бросили его в трудную минуту и заботились о нем, так же, как теперь мой муж, несмотря на все трудности, добивается истины. Но без вашей помощи мы до нее не доберемся.
– Что же вы хотите узнать?
– Вы помните, какую пищу он ел перед болезнью? – спросил Джэсон.
– Могу вам сказать одно: перед болезнью он в таверну не заходил.
– Известно, что Моцарт заболел после ужина у Сальери, и что вы были первым человеком, который увидел его после этого.
– Так оно и было.
– А спустя некоторое время он умер. Вы подозревали Сальери?
– Это слишком серьезное обвинение.
– Сам Моцарт его подозревал. Можно ли забывать об этом? Моцарт не явился бы к вам, если бы не рассчитывал на вашу помощь, не так ли? – спросил Джэсон.
– Слишком поздно, – мрачно ответил Дейнер. – Ему уже ничем нельзя было помочь.
– Это случилось вот здесь, на его любимом месте, – Дейнер указал на пустой стул. – В ноябрьский вечер, дождливый, холодный. Из-за непогоды таверна была почти пуста, и вдруг на пороге появился Моцарт. В такую погоду редко кто покидает кров. Меня поразил его бледный, изможденный вид. Я хотел усадить его у огня, но он направился к своему месту. Он был так слаб, что еле-еле с моей помощью добрался до стула.
«Вы хотите чего-нибудь, господин капельмейстер?» – спросил я. Есть он отказался, а попросил подать вина, но пить не стал, а сидел, прикрыв глаза руками, словно не хотел никого видеть.
«Опять, Йозеф, меня мучают боли в желудке, я еле держусь на ногах, – прошептал он. – И голова пылает. Совсем как после ужина у Сальери».
Я отвез его домой, хотя он жил совсем рядом. Мы добрались до квартиры, промокшие насквозь, и я послал за доктором. В последнее время Моцарт стал завсегдатаем таверны, но из-за сильных желудочных колик ему приходилось готовить особые блюда, поэтому, когда он по нескольку дней не появлялся в таверне, я знал, что у него неладно со здоровьем.