Далее, по словам Артема Павловича, встретивший с распростертыми объятиями обреченный на провал путч (что обречен, видели все, кроме него) Олейников принялся распродавать дорогостоящее оборудование гибнущего оборонного завода с таким энтузиазмом, словно хотел наверстать упущенное. Видимо, Олейников справедливо считал уникальные станки с ЧПУ[90] балластом, без которого вверенному ему заводу будет значительно проще подняться вверх в новой, рыночной атмосфере. Оперативники городского БХСС придерживались противоположного мнения. Сидеть бы ему на нарах, если бы не бывшие товарищи по партии, в большинстве перекочевавшие из горкома в городскую мэрию, как теплолюбивые перелетные птицы, который осенью летят на юг. Товарищи вызволили Олейникова из лап оперов, подобрав ему симпатичное местечко, связанное с борьбой за экологию.
– А заводы стоят… – уточнила Елизавета Карповна.
– Заводы стоят, – признал Поришайло. – А экология оздаравливается, гм. Понимать надо. И вот, выпили они, – продолжал Артем Павлович, возвращаясь к новоселью Олейникова, на которое был приглашен Сурков. – Крепко выпили, значит. Родня давай песни орать. Я же говорил, они все деревенские. Народ, значит, у нас певучий. М-да. А он: А ну, гм, цыц. Тихо! – я, говорит, гм, не могу, – Поришайло задрал указательный палец к потолку, – не имею, г-м, морального права, понимаешь ли, песни распевать, пока народ, г-м, в нищете прозябает. Пока пенсии задерживаются, пока ветераны и, понимаешь ли, инвалиды войны по мусорным бакам подъедаются!.. Не буду, говорит, петь, и точка! И вам, гм, не дам!
– Каков молодец, – откликнулась Елизавета Карповна. – А где он квартиру выхлопотал? Не в Дарнице, часом? В том доме шестнадцатиэтажном, в котором для горкома квота была?
Зачем ему, гм, Дарница?[91] – В историческом центре, на Ирининской. Двенадцать, понимаешь гм, комнат. В двух уровнях.
– Сосед почти, – сказала Елизавета Карповна.
Сосед, – признал Поришайло. – Еще ресторан открыл. «Чикаго». В столовой бывшей ВПШ.[92] На племянницу оформил, правда. Не густо, понимаешь, гм, конечно, но средства есть. А песен, гм, не поет. Потому как из старых кадров, Лиза. Которые понимают, что к чему. Когда петь, когда, гм, не стоит. И, где. Терпение-то у народа не резиновое. Таких, как Сурков с Олейниковым, на помойке не найти. Такие кадры партия десятилетиями, гм, выращивала. Уникальные, гм, кадры. Не то, что эти, новые. ВЫСКОЧКИ, БЛЯДЬ, ГМ. А ты, – добавил Поришайло и зевнул, – стюарды…
За столом повисло молчание. Елизавете Карповна надулась, поскольку терпеть не могла, когда в доме сквернословят.