Но не успел Мистер Зельц произнести про себя эту речь, как звук голоса Вилли отвлек его.
— Черт побери! — сказал хозяин. — Тысяча чертей и еще раз тысяча чертей!
Мистер Зельц завертел головой, пытаясь понять, что стряслось.
Заморосил дождик, такой слабый, что Мистер Зельц даже почти не почувствовал, как эта морось падает на его мохнатую спину. Но в бороде хозяина заблестели капельки, а его черная футболка вся покрылась пятнами влаги. Это было плохо. Только промокнуть и не хватало Вилли для полного счастья, но если такова была воля неба, кто мог ей противостоять? Мистер Зельц окинул взглядом тучи над головой. Если ветер внезапно не переменится, то не пройдет и часа, как морось превратится в полноправный ливень. «Проклятие, — подумал он, — сколько нам еще тащиться до этой Калверт-стрит?» Они бродили по окрестностям уже почти полчаса, а дома Би Свенсон так и не было видно. Если они не найдут его тотчас же, то не найдут никогда, потому что у Вилли не хватит сил продолжить путь.
Учитывая сложившееся положение, Мистер Зельц менее всего ожидал, что хозяин вдруг разразится смехом. Но именно это он и сделал. Смех сотрясал его всего до основания, нарушая покой воскресного дня. На какое-то мгновение псу показалось, что Вилли просто пытается прочистить горло, но когда за первым «ха» последовало второе, а затем еще одно, когда эти звуки слились в сплошное «ха-ха-ха», ему все-таки пришлось поверить ушам своим.
— Глянь-ка сюда, старина! — воскликнул Вилли своим ковбойским голосом. Этот голос Вилли использовал только в особых случаях, к такому акценту он прибегал исключительно тогда, когда намеревался продемонстрировать глубочайшую иронию. Хотя Мистер Зельц и недоумевал, он все же попытался с пониманием отнестись к этой внезапной перемене в настроении хозяина.
Вилли остановился. Все вокруг разило бедностью, но, несмотря на кучи неубранного мусора, они стояли перед самым очаровательным домиком, какой Мистеру Зельцу когда-либо доводилось видеть. Это было игрушечное зданьице из красного кирпича с зелеными ставнями, зеленым же крыльцом и дверью, выкрашенной яркими белилами. На стене виднелась табличка, и Вилли начал вслух читать надпись на ней, с каждой секундой все более и более убедительно изображая пастуха с техасского ранчо.
— Норт-Эмити-стрит, 203, — читал он. — В этом доме Эдгар Аллан По жил с 1832 по 1835 год. Открыто для посещения с апреля по декабрь, среда, четверг, пятница, с двенадцати до пятнадцати сорока пяти.
Все это показалось Мистеру Зельцу довольно сомнительным, но как он мог осмелиться оспаривать хозяйский восторг? Голос Вилли звучал веселее, чем когда-либо за последние две недели, и хотя, прочитав надпись, он разразился новым приступом кашля (мокрота, хрип, дрожь в ногах — ему даже пришлось вцепиться в водосточную трубу, чтобы не упасть), он очень быстро оправился после него.