Если бы Полли не была рядом все время, не гладила Мистера Зельца и не говорила нежностей, поход к ветеринару показался бы Мистеру Зельцу сплошным кошмаром. Но даже рядом с ней он все время дрожал от страха, трижды спрыгивал со стола и бежал к двери. Доктора звали Бернсайд, Уолтер А. Бернсайд, и он отчаянно изображал симпатию к Мистеру Зельцу, но Мистер Зельц видел, как лекарь смотрит на Полли, чуял запах возбуждения, исходивший от кожи молодого врача, и понимал, что дело здесь вовсе не в нем. Доктору Бернсайду нравилась Полли, а собака была всего лишь поводом продемонстрировать свою доброту и профессиональное мастерство. Он мог сколько угодно называть Мистера Зельца умным песиком, гладить его по голове и смеяться над его попытками сбежать — все это делалось исключительно для того, чтобы подобраться поближе к Полли, при возможности даже потереться об ее тело, а Полли, все внимание которой принадлежало Мистеру Зельцу, даже и не замечала хитрых маневров негодяя.
— Неплохо, неплохо, — изрек наконец доктор. — Особенно если учесть, через что ему пришлось пройти.
— Он — стойкий старый боец, — сказала Полли и поцеловала Мистера Зельца в лоб. — Но желудок он все же испортил. Страшно подумать, какую только гадость ему не приходилось жрать!
— Все войдет в норму при правильном питании, и не забывайте давать ему глистогонное. Через неделю-другую наступит резкое улучшение.
Полли поблагодарила доктора. Когда руки их сошлись в прощальном рукопожатии, Мистер Зельц не смог не обратить внимания на то, что сеньор Красавчик держал руку Полли в своей несколько дольше, чем того требовали приличия. Когда же на вежливое Поллино «До свидания!» Уолтер Бернсайд ответил «Заходите еще!», Мистер Зельц с трудом сдержался, чтобы не укусить доктора за ногу. Полли направилась к двери. Она уже взялась за ручку, когда ветеринар вдруг добавил:
— И поговорите в регистратуре с Джун. Она назначит день, когда вам явиться на операцию.
— Это не я придумала, — сказала Полли. — Мой муж требует.
— Он абсолютно прав, — согласился Бернсайд. — Это упростит жизнь и вам, и Пусику, в конечном итоге.
Дик вернулся домой в четверг вечером, и утро пятницы оказалось не в пример скучнее, чем предыдущее. Никаких тебе шикарных развлечений в доме, никаких бесед с Полли в ванной, пока она моется, никакой яичницы на завтрак и молока со сладкими кукурузными хлопьями. Обычно такие разочарования повергали его в уныние, но в ту пятницу он ощутил не более чем легкую печаль. Мистер Зельц жил надеждой: он знал, что, как только Дик покинет дом в воскресенье вечером, двери снова будут широко распахнуты для него. Эта мысль утешала его, и хотя в тот день моросило, заметно похолодало и в первый раз пахнуло осенью, он чувствовал себя недурно в конуре с резиновой косточкой, которую Полли купила ему у парикмахера, и грыз ее, покуда семейство Джонсов завтракало в доме. Он услышал, как приехал и уехал автобус, как отправилась в путь Полли в фургоне. Пока ее не было, Дик наведался во двор, чтобы поприветствовать Мистера Зельца, но даже этот визит не поколебал спокойствия пса. Пилот в то утро был в неплохом настроении: он похвалил стрижку Мистера Зельца и спросил его, как идут дела. Великодушие собаки тут же взяло верх над подозрительностью, и Мистер Зельц с достоинством лизнул руку хозяина. Пес пришел к выводу, что не имеет ничего против Дика, а скорее жалеет его за неумение радоваться жизни. Мир был полон чудес, а этот человек проводил время в заботах о какой-то ерунде.