– И стали завидовать благородным арланам дикие люди, и стали творить козни и пробираться обманом и лестью к власти над всеми живущими. Ибо Бог-Отец доверял им и, часто уезжая, оставлял вместо себя их наместниками. И они обманули его, и Создатель не хочет возвращаться больше. И только мы, арланы, можем вернуть Бога-Отца, только мы можем вызвать его, потому что совершенны.
Толпа одобрительно взревела:
Чтобы снова был снами!
Ура! Ура! Ура!
– Высоко, выше всех!
– С белыми, белыми зубами!
– С руками, которые все сокрушают!
– Глазами, которые все видят!
– Ртом, который пьет!
Кровь жизни!
Великое наше племя!
– Великие арланы! Велик Бог-Отец!
Этот рев полуживотных – полулюдей-полунелюдей – дружно обрушился на площадь, как могучая Штормовая волна устремляется на берег.
Вожди тоже ревели во всю глотку.
Я посмотрел на своих товарищей. Лицо Кочетова выражало крайнюю ненависть, он то закрывал глаза, чтобы не видеть ничего, то смотрел сквозь приспущенные веки, словно прицеливался. Михайлов утомленно отворачивался. Голова моя звенела. Только Илья, не выражая эмоций, даже с любопытством оглядывался вокруг. А Мстиша, видно, внутренне приготовился к пыткам, потому что с каменным выражением лица смотрел куда-то сквозь беснующуюся толпу. Арсуну было неуютно, но и он мужественно держался, изредка тяжело хлопая челюстями, наверное в знак презрения.
Шаман вновь забил в свой бубен. Ритм несколько изменился. По не уловленному мной знаку несколько воинов с луками вошли в круг.
Наступила абсолютная тишина.
Шаман повернулся к вождям.
– Сейчас Бог-Отец снисходит к нам! – торжественно прокричал он.
– Снисходит к арланам! – завопила толпа.
– Сейчас он придет, чтобы убедиться в трусости людей!
– Сейчас придет… – вторила толпа.
– И мы убедимся!
– Убедимся…
– Ну так начнем же! – заорал старикашка, повернувшись к лучникам.
И они начали…
Словно бы не было тысячелетий нашей цивилизации.
Словно бы развитие повернулось вспять!
Стрелки стали банальнейшим образом выцеливать точки вплотную возле наших голов. Свистели стрелы, орала толпа, выражая одобрение или разочарование неудачным выстрелом. Хорошо еще, что стрелки боялись попасть в нас, а то неудачный выстрел просто бы поставил на ком-нибудь из нас точку. Буквально.
Мой стрелок с ходу пригвоздил мне ухо к столбу. Шаман прекратил представление, подозвал трех разномастных (в прямом смысле) вождей, те некоторое время важно спорили, что-то подсчитывали, но в конце концов заменили неудачника, понуро ретировавшегося в глубь стада.
Некоторое время все шло нормально. Головы наши украсил частокол оперенных стрел. Никто не был больше ранен, а мое ухо залепили какой-то дрянью, отчего кровь перестала течь, а я – слышать с правой стороны.