— Если хочешь, я разведусь и мы поженимся…
Нина заплакала, от счастья и от стыда за своё счастье. Феликс тоже заплакал от торжественности минуты.
Но вдруг вспомнил про капитана.
— А где капитан? — спросил он.
— В дальнем плаванье.
— В каком смысле?
— В прямом. Он же капитан.
— А он вернётся?
— А нам-то что?
— Пусть возвращается. Или тонет. Это уже его судьба, которая не имеет к нам никакого отношения. Все прошлое должно быть отринуто. Начинается новая жизнь, как новое кино со своим сценарием.
* * *
Феликс приехал в Одессу и, прежде чем явиться домой, завернул на базар, купил разной еды. Все же он ехал домой.
Когда открыл дверь и вошёл — увидел Машу, лежащую посреди комнаты, совершенно пьяную.
Его не было десять дней, и все эти десять дней она пила и не ходила на работу. Ребёнок топтался вокруг матери и не знал, что ему делать. Все это время он питался хлебом и водой. Как в тюрьме.
Феликс застыл. Как она узнала? Ей сказали? Или она почувствовала?
Феликс увидел фотографии киногруппы, разбросанные по столу. Фотограф, работавший на картине, снимал рабочие моменты, жанровые сцены из жизни группы и даже заключительный банкет. На всех фотографиях Феликс смотрел на Нину, а Нина на Феликса и между ними протянут невидимый провод под напряжением. Даже посторонний-глаз видел это напряжение, именуемое СТРАСТЬ.
Маша все поняла. И вит реакция. Она глушит себя до полного бесчувствия, потому что если что-то почувствует, умрёт от боли. Водка вместо наркоза. А Феликс — хирург. Он приехал, чтобы вырезать её душу. И при этом хочет, чтобы операция прошла без последствий.
Валик подошёл к отцу и поднял к нему бледное личико.
— Папа! — тихо воскликнул он. — Ну сделай что-нибудь. Я больше не могу…
Феликс оттащил Машу в ванную с холодной-водой.
Потом накормил Валика. Он ел, глядя вниз. В его маленьком мозгу крутились какие-то тяжёлые мысли.
Маша очнулась, но есть не стала. Феликс уложил её спать. Впервые за десять дней она спала на кровати. Маша ни о чем не спрашивала. У неё не было сил, чтобы думать и чувствовать.
Ночью Феликс почувствовал, что умирает. У него млело сердце и казалось: сейчас остановится. Холодели руки и ноги.
Он вызвал «скорую помощь». Его отвезли в больницу, и он, таким образом, скрылся от обеих женщин.
Феликс попросил врача, чтобы к нему никого не пускали. Врач тоже предпочитал покой для своего пациента.
У Феликса была плохая электрокардиограмма: предынфарктное состояние.
В эти дни ко мне позвонила Валя Нестерова. Она дружила со многими одесситами, и с Ниной в том числе. Я поняла, что это звонок-разведка.