Проснувшись, он видит, что в помещении царит полный мрак. Через окошки-иллюминаторы чердака просачивается слабый свет фонарей на пьяцца Навона. Савели спускается в полуосвещённый зал второго этажа и за одну минуту вынимает из рамы полотно Корреджо. Возится он недолго, потому что рама заранее подготовлена и винты держатся на честном слове. На пустую раму Савели набрасывает холст Ливио Перетти, кое-как прикрепляя его канцелярскими кнопками. Отметим, что обе операции Савели проделывает в перчатках.
Он возвращается с добычей на чердак, но тут же, у самого порога, сталкивается с человеком, который все это время наблюдал за ним. Внезапность, удивление и страх сработали одновременно. Отшвырнув “Данаю”, Савели быстро надевает стальной кастет и одним ударом валит непрошеного свидетеля на пол. Все происходит очень быстро и в полной темноте. Можно предположить, что через какое-то время Савели зажёг на чердаке фонарик, чтобы узнать, кого он ударил, — он не мог устоять перед этим искушением. Человека, лежащего перед ним, он не знает, и человек этот не проявляет признаков жизни. Савели тащит его в дальний угол и заботливо укрывает кусками толя и холста, а сверху нагромождает рамы, мольберты и всё, что попало под руку. Остаётся только замыть следы крови на полу, это нетрудно, — воды и тряпок на чердаке сколько угодно, было бы время.
Постепенно напряжение спадает, и его охватывает страх, подлинный ужас: его предали, ему нарочно подсунули человека, которого он убил, и сейчас его, Савели, на площади ждут полицейские, а то и “надёжные люди”, с которыми иметь дело не лучше, чем с полицией. Наоборот!
Уже заполночь, пора уносить ноги из музея, кстати началось дежурство опоённого вином Федериго. Но Савели уже не хватает смелости выполнить первоначальный план, он уже не решается спуститься по лестнице с холстом в руках, а ещё меньше — выйти с ним на улицу. Он решает скрыть полотно Корреджо там, где его никто не станет искать. Где же?
Он прекрасно знает здание, знает, где проходят трубы отопления и водопровода, куда выведен дымоход камина. В здании всего один камин, и он находится в кабинете директора музея. Камин давно утратил своё функциональное назначение и служит скорее для украшения кабинета. Дымоход у него прямой и выведен на крышу; в нижней части, над самым камином, он образует седловинку. Лучшего, более удобного и безопасного тайника для картины нельзя и желать.
Савели через окно лезет на крышу, ползком добирается до каминной трубы и опускает в неё свёрнутое в трубку полотно.
Вернувшись на чердак, он спускается по лестнице и идёт к служебному входу, но, отпирая дверь, с ужасом замечает, что глаза Марио Чиветты удивлённо смотрят на него. Этот негодяй его видел! Он завтра же об этом скажет! Чиветта будет свидетельствовать против него, Савели!