Тем временем мой друг Аввакум и доктор Тошков вели оживленный разговор. Выяснилось, что они оба мотоциклисты-фанатики, оба предпочитают всем остальным одну и ту же марку машин, признают езду только на предельной скорости и одинаково пользуются в трудную минуту ручным и ножным тормозом. Охваченный воодушевлением доктор хлопал Аввакума по плечу, а тот угощал его сигаретами, после чего они обнаружили, что курят одни и те же сигареты и их одинаково по утрам мучает кашель.
— А горькие перчики любишь? — спросил доктор.
— Очень!
— И я тоже. А жареную рыбу?
— Обожаю.
— И я. Вино какое предпочитаешь — белое или красное?
— Красное.
Столь необыкновенное единомыслие чрезвычайно растрогало доктора.
— Как же это я до сих пор с тобой не познакомился — воскликнут он в умилении. — Я всю жизнь искал такого побратима, как ты! Вот здорово! — Доктор на секунду задумался. — Ну, а теперь давай взглянем на другую сторону медали, на, так сказать, духовную. Я, например, всегда борюсь с чем-нибудь. А ты?
— И я.
— Мои враги — бациллы. А у тебя есть враги?
— Я археолог. Мой враг — время.
— Дай руку! Вот так. — Доктор опять призадумался. — Тебе какие женщины больше нравятся?
— Брюнетки.
— Провалиться на этом месте! И мне тоже.
— Почему же «провалиться»?
— Моя как раз брюнетка. Я сделал выбор и решил жениться. Она жгучая брюнетка.
— Чудесно!
— Вовсе не чудесно. Ты моложе и выхватишь ее у меня из-под носа!
— Нет. — Аввакум протянул доктору руку. — Parole d'honneur! Я держу свое слово.
Последовало рукопожатие до хруста в суставах.
Я взглянул на Аввакума. На губах его блуждала обычная добродушно-снисходительная улыбка, но глаза смотрели холодно. «Играет роль», — подумал я, и мне стало жаль доктора. Чудак горячился и искренне волновался, в то время как Аввакум лишь «изображал» горячность ради забавы, а может, и чтобы «прощупать» собеседника.
После столь задушевного разговора доктор взял удочку и пошел искать укромное местечко. По всему было видно, что он сгорал от желания поймать хотя бы парочку сазанов, — ведь надо хорошо угостить своего нового друга и побратима. Аввакум подсел ко мне, молча посидел немного, потом лег на бок и тотчас же заснул.
Стало смеркаться. Ветер усилился, вода потемнела. Противоположный берег растаял и исчез в сумраке наступающего вечера.
Доктор вернулся удрученный. Он шагал по траве совсем бесшумно, но Аввакум и во сне расслышал шаги, поднялся на ноги, опередив меня, усмехнулся и покачал головой.
— Не клюет! — вздохнул доктор.
— Ничего, — утешил его Аввакум, — купим рыбы в ресторане. Он сел за руль, а доктор с трудом втиснулся в коляску. Я занял свое прежнее место. Я знал, что Аввакум будет гнать машину с сумасшедшей скоростью, но ни капли не боялся: чувствовал себя за его спиной так же спокойно и удобно, как у себя за столом.