Против ожидания, первым к нему метнулся не вожак, а тот, что стоял от него слева. И через мгновение покатился по траве, орошая ее темной кровью. Вожак принес собрата в жертву, подставив под первый удар. Мгновением позже, не позволив человеку сделать замах, грозящий смертью, в него вцепилась вся стая. Сперва обожгло нестерпимой болью, но потом он уже не очень остро чувствовал ее в клубке тел, в смертельной карусели. Звери рычали, рвали его. Лиента выпустил бесполезный меч и отбивался кинжалом – колол, резал, отдирал с собственной плотью, отшвыривал прочь.
Мелькали оскаленные горячие пасти, исходили слюной. И он тоже рычал от ярости и боли, волочил их за собой и успевал изумляться – как остается на ногах в сплетенном клубке тел? И одновременно молился только о том, чтобы не упасть. И еще – стояли перед ним глаза, налитые ненавистью. Он увидел их сквозь взгляд вожака. Они были странно и неуловимо знакомы Лиенте Он проволок их через открытое пространство к деревьям, припал спиной к толстому корявому стволу. И когда удалось на долю секунды высвободиться из их клыков, Лиента подпрыгнул, изодранными руками вцепился в ветку, подтянулся невероятным усилием – даже и не физическим, а усилием воли – и зубы вожака лязгнули в пустоте. Он навалился телом на развилку толстых ветвей, прижался лицом к узловатой коре и обмяк – сознание оставило его, и он провалился в глубокое беспамятство, которое не требовало уже ни борьбы, ни мужества, в нем не было боли и смертельной усталости…
Дольше других бесновался вожак в ярости от того, что жертва, чьей крови он уже отведал, ускользнула от него, хотя оставалась так близко. Сверху частыми каплями падала кровь, и запах ее сводил зверя с ума. Он рвал когтями кору, по которой сочились красные струйки.
Что-то изменилось в окружающем Адоню пространстве, сам воздух стал неуловимо другим – как будто вошли невидимые и неслышные струи неких энергий, и непонятно какими чувствами она улавливала их. Однако они были, реально вплетались в ткань пространства. Адоня выделила их и слилась с ними мыслью: азартной дрожью отозвалось в ней ощущение охотника, которого она никогда не испытывала, оно было чуждо ей; здесь же была алчь голодного зверя, вкус крови, нестерпимое желание зубами рвать парную плоть… Адоня поморщилась – стая загнала кого-то. От этого никуда не денешься – волки должны убивать. В это момент взгляд ее скользнул по глазам Эстебана – в них было мрачное торжество. Он тоже чувствовал. Но почему – торжество? Кто жертва? И в следующее мгновение пришло знание – Лиента!