Перед Адоней возвышался длинный скалистый гребень, похожий на хребет исполинского животного, он мог послужить хорошим прикрытием. Азгард оступился раз, другой, захромал. Здесь можно было продвигаться только пешком, и она сошла с коня. Ветер огромной ледяной ладонью то упирался в грудь, то вдруг изо всех сил предательски толкал в спину, норовил сбить с ног. Он становился все сильнее, швырял о скалы каменное крошево. А может, это сам воздух превращался в ледяные иглы, которые впивались ей в лицо. Адоня прикрывалась плащом, накинутым на локоть, почти вслепую карабкалась вверх между каменными обломками. Мир был наполнен свистом, грохотом, сухими щелчками камней, в воздухе просверкивали толи короткие молнии, толи высеченные камнями искры. Сквозь звон в ушах Адоне чудился звериный вой, хохот, рыдания. Она изнемогала в борьбе с ураганом, куталась в плащ, пытаясь сберечь крупицы тепла, но ветер уже через секунды вырывал из ослабевших рук полы накидки, остервенело хлестал его об острые камни; опираясь о них, она резала руки об грани, острые, как лезвия. Но внутри, в душе, она как бы отстранилась и от пронизывающего холода, от сбивающего с ног ветра – в ней не было больше отчаяния и страха. Она приняла решение и знала теперь – когда придет нужная минута – все будет по-другому. Плотно сжатые губы не выдавали ни стона, ни вздоха, но про себя она повторяла и повторяла: "Будь ты проклят!"
Вдруг сквозь свист, рев и вой к ней прилетел разорванный крик:
– … до-о-о… ня-я-я! – И снова: – А-а… до-о-о… ня-я-я!
Она подняла голову, посмотрела вперед на близкий хребет. Еще есть время – ненависть Лиенты настигнет ее уже по ту сторону. Адоня хотела встретиться с ним там, потому что здесь было плохо, зло, кажется, она и сама превращалась в такой же холодный, бесчувственный камень.
– Будь ты проклят, черный Эстебан! – протолкнула она сквозь зубы.
Ветер обманул – расшвыряв крик Лиенты, он заставил Адоню поверить, что преследователь еще далеко. Или это Эстебан хотел, чтобы Лиента застал ее врасплох? Она услышала свое имя уже у себя за спиной – резко обернулась. И отступила к скале. Собранная, чуткая. Рука в белой перчатке уверенно обхватила рукоять. Свистнул меч, стремительно обнажая лезвие, блеснул золотым.
– Прости, Лиента. Так надо.
Лугарин стоял в нескольких шагах от нее, тоже сжимая меч, но он был в ножнах, Лиента использовал его как опору в борьбе с ветром и камнями. Он отбросил его и опустился на колени.
– Если я опасен – убей…
– Лиента… – не веря в то, что услышала, ошеломлено проговорила Адоня.