Сейчас после свадьбы, наскоро похоронив сгоревшего от вина усердного гостя, Егор Иваныч уехал в тайгу. Молодые остались в городе до осени и переехали в собственный дом, где продолжалось то же веселье. На радостях Капитон закутил, и гости не выходили из дому. Свадебное веселье затянулось на все лето.
Густомесов вернулся в скит на Увек, и свой флигелек теперь показался Агнии Ефимовне живой могилой. Но она ничем не выдавала себя и по наружному виду казалась даже веселой.
– Так, Агнюшка, так… – похваливал жену Яков Трофимыч. – Чего нам с тобой печалиться? Слава богу, все есть, а там еще Егор Иваныч в тайге добудет… А много ли нам с тобой двоим надо? Умру, все на тебя запишу…
Мысль о смерти всегда вызывала неприятные разговоры. Агния Ефимовна знала это вперед и мучилась каждый раз вдвойне.
– Помру я, откажу тебе, Агнюшка, все свое добро, а ты…
– Пошел молоть! Прежде смерти никто не помирает, и меня переживешь еще десять раз.
– Нет, я чувствую, што я скоро помру, Агнюшка… Ну, пожил, ну, всего отведал – туда и дорога, а вот тебя мне, миленькая, жаль. Останешься ты одна, да еще при собственном капитале, окружат тебя бабы-шептуньи, – ну, и взыграют мои кровные денежки… Подсыплется какой ни на есть статуй, а ваша женская часть слаба. Будете на мои денежки радоваться да надо мной, покойничком, посмеиваться. Все знаю, голубушка… А денежки проживете, он, статуй-то, и бросит тебя. И будешь ты опять голенькая, какой я тебя замуж брал: ни вперед, ни назад.
– Я в скиту останусь, Яков Трофимыч.
– Врешь!.. Не верю… Все врешь!
В последнее время у Якова Трофимыча явилась мысль о «чине ангельском». На эту тему он не раз заводил стороной разговор. Хорошо бы это было обоим постричься зараз. И жили бы вместе на Увеке: он в своей келье, а она с другими старицами.
– Ежели оставишь мне капитал, так я живо игуменьей буду, – говорила Агния Ефимовна, поддакивая мужу. – В скиту деньги-то понужнее, чем на миру…
– Отлично, Агнюшка… Все на тебя отпишу… Было бы за што мои грехи отмаливать… Ох, много грехов!.. Слаб человек, а враг силен…
Раздумавшись об ангельском чине, Агния Ефимовна и сама пришла к заключению, что это единственный выход из ее положения. А там можно и снять с себя монашескую рясу… Только бы от постылого мужа избавиться, чтобы не видеть его и не слышать. Конечно, она могла уйти от мужа, как венчанная по раскольничьему обряду, но эта мысль не приходила к ней в голову. И куда она пойдет? Делать она ничего не умеет, работать отвыкла, а жить по чужим людям не желала, припоминая свое сиротство. А главное, выходила на богатство, столько лет терпела – и вдруг все бросить.