– Отстань, постылая…
Это последнее слово было тяжелее побоев. Оно окончательно убило несчастную женщину. Постылая жена… Ведь это хуже смерти. Она припомнила, как Агния называла своего мужа постылым, и понимала, что это значит. Перед ней точно самый свет закрывался. А ведь она привыкла к мужу и начинала его любить так хорошо, как любят скромные женщины. И вдруг ничего нет… В девятнадцать лет постылая, а что же дальше-то будет? Анна Егоровна в каком-то ужасе закрывала глаза и старалась совсем не думать об этом будущем. Вон отец уговаривает терпеть и не перечить мужу, а легко это делать?.. С другой стороны, Анна Егоровна была на стороне мужа, потому что все напрасно его обижали – и Густомесов и Лаврентий Тарасыч. Она не могла только понять, за что все так разом поднялись на него.
Тосковавший Егор Иваныч теперь частенько завертывал к Густомесовым отвести душу. Посылать Агнию Ефимовну за дочерью он стеснялся, а ждал, когда это сделает сам Яков Трофимыч.
– Вот так устроил Аннушке приданое… – сетовал старик, качая седой головой и вздыхая. – Где у меня глаза были, когда выдавал дочь замуж? Копил-копил да черта и купил… Ох, тошнехонько, Яков Трофимыч!..
– Сам виноват… Благодари бога, что жив ушел от милого зятюшки.
– Да я не о себе… Что я, мое-то все прожито, а вот как будет милая доченька жить со своим разбойником.
– А ты пойди да прощения у него попроси, что спустил тебя с лестницы.
– Ох, не говори: голова с плеч. А она-то, безответная, у меня его же, разбойника, выправляет…
– Уж бабы завсегда так. Одна им всем цена…
Назлобствовавшись, Густомесов начинал жалеть и посылал жену за Аннушкой. Агния Ефимовна обыкновенно и слышать об этом не хотела и соглашалась только после усиленных просьб.
– Видеть его не могу… – уверяла она. – Только уж для тебя, Егор Иваныч, неприятность себе сделаю.
Егор Иваныч упрашивал ее со слезами на глазах, и Агния Ефимовна отправлялась. Анна Егоровна приезжала, как всегда, спокойная и серьезная, точно ничего особенного не случилось, и никогда не жаловалась отцу на мужа. Но отцовское сердце чуяло, что дело неладно, и болело вдвойне. От дочери Егор Иваныч узнал, что Капитон составляет какую-то новую компанию и едет в тайгу один. Теперь старику опостылели и эта проклятая тайга, и это проклятое сибирское золото, из-за которого он загубил любимую дочь. Жила бы она тихо и мирно, вышла бы замуж за какого-нибудь скромного человека, а он, Егор Иваныч, на старости лет радовался бы. А тут вон что вышло… И не удумаешь, как быть. Если идти и покориться Капитону – еще хуже будет, потому неукротимый у него характер.