Капитон уехал, а Егор Иваныч разнемогся и остался дома. Теперь уже могли вести таежные дела и без него, благо все было устроено, налажено и предусмотрено. Старик был счастлив, что мог запросто видаться с дочерью, которая приезжала его проведывать каждый день. Хорошая была эта Аннушка, покорливая, серьезная – вся вылитая мать. Цены бы ей не было, если бы другой муж попался. Ну, да тут говорить нечего: от своей судьбы никто не уйдет… Егор Иваныч только вздыхал.
Много хороших вечеров скоротали отец с дочерью. Теперь Егор Иваныч мог с ней говорить, как с вполне взрослым человеком, и каждый раз убеждался только в одном, какую хорошую дочь вырастил. Раз, в минуту откровенности, он проговорил:
– Ах, Аннушка, Аннушка… Загубил я тебя. Польстился на богатство, а теперь через мое-то золото твои слезы льются.
– Ничего, тятенька, как-нибудь перетерплю… Опомнится Капитон Титыч.
– Опомнится? Горбатого-то, милушка, одна могила исправит…
Аннушка залилась слезами, спрятала свое лицо на отцовской груди и прошептала:
– Люблю я его, тятенька… К сердцу он пришелся.
– Ну, а он как? Любит?..
– Сначала-то очень любил, а теперь… я сама виновата, что не умела угодить.
– Постой, постой… г-м… Нет, тут что-то дело неладно. Да…
Здесь в первый раз у старика мелькнуло в голове подозрение на Агнию, но он смолчал и ничего не сказал дочери. Зачем ее тревожить напрасно?.. Никогда не любил старик увертливой и ловкой Агнии Ефимовны, а теперь, перебирая события последнего времени, не мог не заметить, что дело не чисто. Что-то уж весела Агния Ефимовна и на глазах у всех ластится к слепому мужу. Раньше-то не так было… Опытный старик достаточно видел на своем веку и инстинктом почуял потаенную ложь. Да, что-то тут кроется… И Капитон неспроста переменился к жене.
«Колдунья какая-то, – думал старик. – Ну, нет, погоди, матушка… Мы еще посмотрим, чья возьмет».
Между прочим, Егор Иваныч припомнил переговоры о новой компании, которую составил Капитон. Тоже дело не чисто, потому что негде им, прохвостам, было взять денег.
Немного поправившись, Егор Иваныч отправился к Густомесову. Агнии Ефимовны как раз не случилось дома.
– В банк уехала, – объяснил слепой.
– Так, так…
– Она ведь у меня по всем статьям. Лучше меня дела все помнит…
– Так, как. Что же, дело хорошее… Да, хорошее. А ты все-таки того, Яков Трофимыч, не очень-то доверяйся. Великий соблазн идет от денег… Вот как-нибудь вечерком посчитали бы вместе твои капиталы…
– Ну, нет, спасибо. Считай у себя зубы во рту…
Слепой обиделся и по пути припомнил, как подсыпался к нему Лаврентий Тарасыч вот с такими же жалостливыми речами, а потом взял да и объегорил в лучшем виде. И этот туда же… Нет, шалишь, хотя и пораньше родился.