– Слушаюсь.
– И второе: командир группы – вы. Для меня – тоже. При любых обстоятельствах. Ясно?
– Так точно, – ответил капитан Сад, но лицо его говорило, что последнее заявление воспринято им как попытка смягчить горькую пилюлю. Еще было видно, что его самолюбие задето недоверием, хотя война, формировавшая его характер, научила капитана нехитрой премудрости, парадоксальной, впрочем, для разведчика: чем меньше знаешь чужих секретов (имеются в виду, конечно, не секреты противника), тем спокойнее твоя жизнь. Пусть думает себе, что хочет, решил Алексей Иннокентьевич, и больше не говорил об этом.
Следующий день пролетел как-то незаметно; сборы и мелкие хлопоты поглотили его. Оказавшись в положении исполнителя, человека подчиненного, Алексей Иннокентьевич нашел в этом немало удобств; с удовольствием он думал, сколько бы хлопот в другое время доставил ему этот день; а сколько нервов! «Нет, определенно я что-то не так делал до сих пор, как-то не так жил», – лениво, словно в полудреме, рассуждал он.
И лишь однажды мысль в нем ожила, правда, случилось это мимоходом. Он шел вдоль опушки леса со свернутым мундиром немецкого пехотного офицера под мышкой, и вдруг справа лес будто разрубили – открылась прямая широкая просека, и в дальнем ее конце – очень красивый закат. Алексей Иннокентьевич не остановился, шел и думал: ведь не исключено, что он, возможно, видит закат последний раз в жизни. Ну вот возьмут да и убьют его через несколько часов, при переходе линии фронта. Обычное дело! И тогда уж он точно больше не увидит таких закатов…
Мысль его не опечалила, только рассмешила. «Столько лет воюю, – думал он, – а вот ведь когда впервые довелось испытать такое».
Выступили в ночь. Это была ночь на тринадцатое – срок наступления армий правого крыла и центральной части фронта. Здесь, на юге, наступление должно было начаться неделей позже, но капитан Сад был уверен, что противник оттянет войска во вторую линию по всему фронту. В первой линии остались только заслоны, а во второй в эту ночь царила такая неразбериха, что пройти небольшой группой весь укрепрайон насквозь не составило труда. Шли ходко, так что к трем часам утра пересекли железную дорогу Коломыя-Станислав. Но к следующей ветке, которая вела на Делятин, успели только на рассвете. Оставаться перед нею было рискованно – открытое место; а пересечь страшно: видимость исключительная; не дай бог, попадешь на глаза хорошему пулеметчику – ведь в полминуты всех на полотне положит. Но капитан Сад сказал: «Пошли», – и обошлось счастливо, и они уже при солнце пересекли расположение 2-й танковой дивизии: измученные бессонной ночью и бесплодным ожиданием русского наступления, венгры спали вповалку.